Институт

В конце концов, Люк добрался до другой комнаты отдыха, где уборщик с большими бицепсами по имени Фред апатично проводил влажную уборку. Здесь тоже стояли автоматы с закусками и напитками, но они были пусты и отключены. Снаружи не было игровой площадки, только куча гравия, еще одно сетчатое ограждение с несколькими скамейками за ним (предположительно для сотрудников, которые хотели отдохнуть), и низкое зеленое административное здание в семидесяти ярдах или около того дальше по ходу движения. Логово Миссис Сигсби, которая сказала ему, что он здесь, чтобы служить Родине.

- Что ты здесь делаешь? - Спросил уборщик Фред.

- Просто гуляю, - ответил Люк. - Осматриваю достопримечательности.

- Здесь нет никаких достопримечательностей. Возвращайся туда, откуда пришел. Играй с другими детьми.

- А если я откажусь? - Это прозвучало скорее жалко, чем вызывающе, и Люк пожалел, что не удержал рот на замке.

На одном бедре у Фреда висела рация, на другом - шокер. Он прикоснулся к последнему.

- Возвращаться. Больше я тебя предупреждать не буду.

- О'кей. Хорошего дня, Фред.

- К херам твои пожелания. - Бицепсы пришли в движение.

Люк отступил, удивляясь тому, как быстро все его безусловные предположения о взрослых - и в первую очередь, что они были добры к тебе, если ты был добр к ним - были разрушены. Он старался не заглядывать во все эти пустые комнаты, когда проходил мимо них. Они были жуткими. Сколько детей в них жило? Что случилось с ними, когда их перевели в Заднюю Половину? И где они сейчас? Дома?

- Хер бы их побрал, - пробормотал он и пожалел, что рядом нет мамы, которая услышала бы, как он произносит это выражение, и сделала бы ему выволочку. То, что рядом с ним не было отца - было плохо. То, что рядом с ним не было матери, было похоже на утрату нескольких зубов.

Добравшись до коридора, где стоял автомат со льдом, он увидел корзину для белья Дандукс Морин, стоящую возле комнаты Эйвери. Он просунул голову внутрь, и она улыбнулась ему, разглаживая покрывало на кровати Эйвестера.

- Все в порядке, Люк?

Глупый вопрос, но он знал, что она не шутит; просто то, как он это узнал, могло иметь какое-то отношение к вчерашнему световому шоу. Сегодня лицо Морин было бледнее, морщины вокруг рта глубже. Люк подумал, что с этой женщиной далеко не все в порядке.

- Конечно. А как насчет вас?

- Я в порядке. - Она лгала. Это не было похоже на догадку или озарение; это было похоже на твердый факт. - Только вот этот - Эйвери - вчера вечером обмочил постель. - Она вздохнула. - Он не первый и вряд ли будет последним. К счастью, влага не прошла через наматрасник. Береги себя, Люк. Хорошего дня. - Она смотрела прямо на него с надеждой в глазах. Вот только то, что стояло за ними, надежду не вселяло. Он снова подумал: Они изменили меня. Я не знаю, как и насколько, Но да, они изменили меня. Добавили что-то новое. Он был очень доволен, что солгал насчет карт. И очень рад, что они поверили его лжи. По крайней мере, сейчас.

Он сделал движение, чтобы уйти, но потом обернулся.

- Пожалуй, схожу, наберу льда. Вчера они немного поколотили меня, и у меня болит лицо.

- Сделай это, сынок. Сделай.

И снова это слово сынок его согрело. Ему захотелось улыбнуться.

Он взял ведерко, которое все еще стояло в его комнате, вылил талую воду в раковину ванной и пошел к автомату со льдом. Морин стояла там, прижавшись задом к стене из шлакоблоков, положив руки на голени почти у самых лодыжек. Люк поспешил к ней, но она отмахнулась.

- Просто растягиваю спину. Вправляю позвонки.

Люк открыл дверцу автомата со льдом и достал совок. Он не мог передать ей записку, как Калиша передала ему, потому что, хотя у него и был ноутбук, у него не было ни бумаги, ни ручки. Даже огрызка карандаша не было. Может, это и хорошо. Записки здесь были опасны.

- Лия Финк, в Берлингтоне, - пробормотал он, зачерпывая лед. - Рудольф Дэвис, в Монпелье. У обоих по пять звезд на Дотошном адвокате. Это специализированный веб-сайт. Вы сможете запомнить имена?

- Лия Финк, Рудольф Дэвис. Благослови тебя Господь, Люк.

Люк понимал, что лучше на этом и закончить, но любопытство взяло верх. Оно всегда брало над ним верх. Поэтому вместо того, чтобы уйти, он колотил по льду, как будто хотел его разбить. Лед не нужно было ломать, но звук был таким приятным и громким. - Эйвери сказал, что деньги, которые вы накопили, предназначены для ребенка. Я знаю, что это не мое дело…

- Малыш Диксон - один из тех, кто умеет читать мысли, не так ли? И он, должно быть, очень сильный, пачкает он постель или нет. Никаких розовых стикеров на его деле.

- Да, он такой. - Люк продолжал помешивать лед совком.

- Что ж, он прав. Это было церковное усыновление, сразу после рождения моего мальчика. Я хотела оставить его, но пастор и моя мать меня отговорили. Пес, за которого я вышла замуж, никогда не хотел иметь детей, это была одна из причин, из-за которой я согласилась на усыновление. Тебе это действительно интересно, Люк?