Инсу-Пу: остров потерянных детей

Огонь затрещал по веткам, быстро пробираясь по сухой древесине, и горящее кольцо уже готово было сомкнуться.

– Вольфганг! Выскакивай! Ты сгоришь!

Вольфганг неутомимо играл на флейте и, казалось, не замечал опасности. Дети в волнении бегали туда и сюда. И вот Вольфганг оказался заперт один на один с коброй в огненном кольце. Он не делал никаких попыток выйти из столь опасного положения.

– Вольфганг! – крикнула Диана. – Если ты сейчас не выйдешь…

Он наконец отнял флейту от губ и поднялся, словно во сне. Змея тотчас опустилась на землю и поползла к нему.

– Прыгай! – крикнула Диана. – Сюда!

Она подбежала к тому месту, где пламя еще не поднялось высоко. Сквозь дым она видела Вольфганга, стоящего по ту сторону огня; он смотрел на языки пламени со своим обычным рассеянным выражением.

«Пусть только попробует сейчас размышлять о музыке!» – с негодованием подумала Диана и крикнула:

– Давай, Вольфик! Разбегайся и прыгай!

Вольфганг очнулся, вздрогнул и прыгнул прямо через огонь. Оливер и Штефан тут же схватили его, повалили на землю, сами бросились на него сверху, чтобы затушить все, что на нем тлело и дымилось, а Томас тем временем помчался в виллу, чтобы принести аптечку. В ней было все необходимое для обработки ожогов.

Между тем дети сдвигали горящие дрова длинными ветками в более тесное кольцо вокруг змеи, которая теперь сильно разозлилась; она шипела и выбрасывала свой раздвоенный язык, с невероятной быстротой скользя внутри огненной тюрьмы и не находя выхода. Потом она сдалась, свернулась в кольцо в центре круга и ждала конца. Катрин отошла в сторонку. Ей нестерпимо было видеть, как погибают животные. Даже если речь шла об опасной ядовитой змее.

– Оливер! – она дернула его сзади, и он с удивлением увидел, что у нее в глазах опять стоят слезы. – Оливер, неужели она умрет такой страшной смертью? Ты только подумай, заживо сгореть!

– Ты слишком чувствительная, Катрин!

– Ты же сам чувствительный. Помнишь, в тот первый день, черепаха с золотыми глазами?.. Ты же тогда был прямо больной оттого, что тебе пришлось ее убить…

– Вот именно, что пришлось! – повторил он. – Конечно, я предпочел бы их всех оставить в живых. Но ядовитую змею?

Он отвернулся, побежал к вилле, выбрал в поленнице длинную крепкую дубинку и вернулся. Одним прыжком перескочил через огонь внутрь круга, размахнулся и ударил по маленькой плоской голове, метнувшейся ему навстречу с грозным языком. Змея несколько раз содрогнулась и затихла.

– Тушите огонь! – приказал Оливер.

Дети притащили воды и погасили костер. Потом все пошли к Вольфгангу – навестить пострадавшего. Он отделался парой легких ожогов и опалил часть своих черных кудрей. Доктор Штефан безупречно его перевязал, и теперь этот заклинатель змей лежал на своем топчане довольный и принимал поздравления. И какое значение имели саднящие места? Ведь он спас друзей, он – Вольфганг, этот вечно неловкий, ни к чему не пригодный неумеха!

Оливер присел на край его лежанки.

– Ты парень что надо, Вольфик! Даже и не знаю, чем тебя наградить…

Зато Клаудиа знала. Она тихонько отвела в сторону Зеппа и что-то долго ему нашептывала.

– Хм… – сомневался тот. – С этой идеей надо основательно переспать. Но ты права: этим мы могли бы доставить ему колоссальную радость.

Поздно ночью Зепп выбрался из виллы и пошел к костру. Поставил чашку с вязкой застывшей древесной смолой в горячую золу и стал помешивать.

Вдруг рядом с ним кто-то сказал:

– Ты что тут делаешь?

Зепп вздрогнул. Но то был всего лишь Оливер, он держал в руках мертвую змею. Теперь, когда она вяло свисала, только и можно было увидеть, какой длины она была.

– А, это ты! Я тут немножко колдую. Абра-кадабра. Если получится, то у Вольфганга снова будет его скрипка.

Оливер присел рядом с ним.

– Я осмотрел змею, – подавленно сказал он. – Она не ядовитая. Вполне безобидный ужик.

– А Пауль всё: кобра, кобра! – Зепп тихонько засмеялся. – Вот ведь глупость. – Он помешивал свою липкую смолу, которая постепенно разогревалась. – А змеиная кожа на что-нибудь годится? Можно наделать из нее ремней.

Оливер положил мертвую змею перед собой, растянув во всю длину.

– Спокойно можно было бы оставить ее в живых, – сказал он. – Зря я ее убил, а Вольфганг зря прыгал через огонь.

– Не говори так! Для Вольфганга это было не зря. Разве ты не заметил, как ему хорошо оттого, что все его зауважали, а раньше и за человека-то не считали. Уж одно это стоит мертвой змеи.

– Да, это верно, – сказал Оливер, немного задетый, что сам не пришел к этой мысли. – Малыш теперь кажется себе героем.

– Да он и есть герой! – уверенно сказал Зепп. – Он же не знал, что это не кобра! Да и не надо ему этого знать, если ты спросишь мое мнение. А остальным и подавно не надо.

Вот это Зепп! Оливер удивлялся. Он, Оливер, был на два года старше Зеппа, а в людях понимал явно меньше. Может, это происходило оттого, что у Зеппа были братья и сестры, о которых ему приходилось заботиться и ломать себе голову, тогда как Оливер, как единственный ребенок, думал только о себе?..