Инсу-Пу: остров потерянных детей

– Ладно тебе, Карл, – сказал он доктору ван Штейну и повернулся к Майклу: – Я дал задание, чтобы «Серебряная стрела» вела поиск пропавшей спасательной шлюпки. Это значит, мы будем искать в определенном радиусе от места кораблекрушения. Завтра в это время ты уже будешь окончательно знать результат. Больше мы ничего не можем для тебя сделать, Майкл! Но я должен предупредить тебя, дитя мое, чтобы ты не питал напрасных надежд!

Майкл бросился на шею президенту.

– Дед! – кричал он. – Ты самый лучший!

Старый господин едва избежал смертельной опасности удушения.

– Ни в коем случае не лучший, – отрицал он. – Всего лишь уставший от постоянных разговоров со своим внуком о затонувшем корабле. Я хотел бы наконец сменить тему наших с тобой бесед, только и всего! Завтра в это время…

* * *

Через сутки Майкл сидел в волшебном саду на корточках и с отсутствующим видом таращился на большой аквариум. Он был сокрушен душой и телом. Со вчерашнего дня он жил как в лихорадке. Сразу после слов президента он ринулся на палубу, вел долгие разговоры со шкипером Орелем, сидел с ним час за часом и озирал безбрежное море; он видел, как садилось солнце и всходили звезды, а с наступлением ночи отказался спуститься к себе в каюту, боясь пропустить момент, когда он смог бы позвать наверх президента и крикнуть ему: «Вон же они, дед, ты видишь лодку? Вон там, вдали… Они нам машут!..»

И действительно, несколько раз ему даже казалось, что на горизонте появилось что-то похожее на лодку с детьми. А когда его переутомленные глаза уже отказывались смотреть на пустую сверкающую поверхность воды и он их на несколько секунд закрывал, то и за опущенными ве́ками ему мерещилась лодка; но как только он снова открывал глаза, она быстро растворялась в пустоте. В девять часов вечера президент совершал свою подлунную прогулку по палубе. Он остановился рядом с неподвижно глядящим внуком и спросил:

– Значит, ты не пойдешь спать, Майкл?

Мальчик молча помотал головой.

– Ну как пожелаешь. Я не вижу большого смысла искать в темноте то, чего не найти и при свете дня.

– Тут не темно, дед, ведь светит луна. И если доктор ван Штейн будет так любезен в виде исключения не играть сегодня вечером на пианино, то я мог бы и услышать, если они будут нам кричать.

Президент немного повздыхал и ушел вниз. Он послал наверх два теплых пледа для Майкла и велел стюарду как следует укутать ими мальчика. Незадолго до полуночи стюард появился в волшебном саду, где дед беседовал с доктором ван Штейном, и спросил, можно ли подать Майклу крепкого кофе. Мальчик настоятельно просил об этом.

– Ну хорошо, – сказал президент. – Отнесите ему кофе.

Доктор ван Штейн выразил сомнения.

– Ты заходишь слишком далеко, – сказал он. – Всему есть границы. Ребенок смертельно устал, ему следовало бы спать, а не подхлестывать себя кофе. Это неразумно!

– Оставь его, Карл, – увещевал дед. – Еще пара часов, и дурь у него из головы окончательно выветрится; вот и настанет покой для него и для нас всех!

Так Майкл провел на палубе всю ночь, видел, как блекнут луна и звезды и как восходит солнце, и наконец впал в глухой сон, из которого несколько часов спустя – был уже полдень – испуганно вдруг встрепенулся. На яхте произошло какое-то изменение, и он не сразу сообразил, что его разбудило. У него болела голова. Испуганными глазами он таращился на зеленую воду, по которой легкий бриз гнал шелестящие волны. И вдруг он понял, в чем дело: «Серебряная стрела» прекратила поиски! Она больше не вспарывала океан с гудящими моторами целенаправленным курсом ост-норд-ост, а уютно покачивалась и ползла назад, на юго-запад.

Майклу удалось незаметно скользнуть вниз, в каюту. Он беззвучно закрыл за собой дверь. На столе стоял поднос с его любимой едой: на сковородке над спиртовкой, слабое пламя которой не давало блюду остыть, томился душистый жареный цыпленок.

– Как будто я мог бы сейчас есть! – громко сказал Майкл.

На своей подушке он увидел записку. В ней была всего одна фраза:

Будь мужчиной!

Дед

Майкл сел к столу и долго плакал, поливая слезами записку и жареного цыпленка. С палубы доносился звон тарелок, и стюарды, сервирующие обед, пробегали мимо каюты Майкла. Потом на «Серебряной стреле» все стихло. Господа разошлись подремать после обеда. Майкл задул пламя спиртовки под опустевшей сковородкой. Досыта наплакавшись и наевшись, он поднялся в волшебный сад; там он сидел перед аквариумом и тупо смотрел в пустые глаза полосатых сине-золотых рыбок. «Будь мужчиной!» – приказал ему дед. Легко сказать. Как это делается – быть мужчиной? Уж точно не через слезы, как у девчонки. Как мужчина, он, может быть, не должен был есть жареного цыпленка, несмотря на голод. Мужчины владеют собой; и мужчины не сидят тупо перед аквариумом, а что-то делают. Майкл со вздохом встал и направился к столику с радио. Он чувствовал себя невероятно усталым. А спать мужчинам можно?