Интегральная духовность. Новая роль религии в современном и постсовременном мире

Более того, мы видели, что на любой из стадий зоны 2 что-то может пойти не так. И убедились в том, что классическим примером патологии, или дисфункции, зоны 2 является бумерит. И для того, чтобы вылечить эту ДЛР (дисфункцию линии развития), сначала необходимо развить историческое сознание о корнях моего собственного бумерита, включающее понимание стадий и их дисфункций, приведших к моей собственной патологической зелёной позиции. «Не через интроспекцию, но только через изучение истории приходим мы к пониманию самих себя» – опираясь на это понимание, я могу двигаться в направлении более интегрального сознания (чему вполне определённо можно помочь посредством применения системы координат AQAL и практики интегральной жизни).

Второй исключительно западный вклад заключается в том, что если мы действительно воспользуемся интроспекцией и вглядимся в зону 1 – в наше непосредственное сознавание и чувства – и начнём исследовать его прямым, переживательным, феноменологическим образом, вручая своё сознавание настоящему мгновению, тогда рано или поздно мы обнаружим различные чувства, которые для нас дискомфортны. Если мы не просто ощущаем их, или свидетельствуем их, или применяем к ним випассану, а исследуем их реальную первопричину, то обнаруживаем, что некоторые из этих чувств могут служить вуалью, отгораживающей нас от скрытых реальностей в пространстве моего «я», а их исследование ведёт к открытию, что этот напряжённый процесс отчуждения берёт своё начало в ранние периоды моего «я»-потока.[39] Попытки медитации растворить, или деконструировать, это «я» являются не решением проблемы отвержения, а попросту

усилением первоначальной безответственности. Вот почему медитация работает не с тенью, а лишь с симптомами.

Таков второй важнейший вклад современного Запада, а именно: понимание, что на ранних стадиях психологического развития, которые должны превращать каждое «я» в «меня», некоторые из этих «я» отвергаются как «они», как теневые элементы в моём собственном сознавании – теневые элементы, кажущиеся «объектом» (или «другим»), но которые на самом деле являются скрытыми субъектами, скрытыми ликами моего собственного «я»

. Будучи диссоциированными, эти скрытые субъекты, или «оно»-тени, проявляются в моём сознавании в виде «другого» (и в форме мучительных невротических симптомов и расстройств). В этих случаях требуется терапия: где было оно, тем я должен стать.

Где был ид, там должно быть эго, – и, как только это происходит, вы трансцендируете это эго. Но попробуйте трансцендировать эго до того, как вы должным образом овладеете им, – и наблюдайте, как растёт тень. Но если это отождествление сперва произошло здоровым образом,

тогда может совершиться разотождествление. Если же нет, тогда разотождествление приведёт к ещё большей диссоциации.

Резюме

В резюме я ещё раз опишу, как происходит процесс отчуждения. Если сей процесс вам уже ясен, тогда простите за повторение.

Мы взяли злость как пример теневого побуждения. Злость начинается как реалия 1-го лица (моя злость; я зол, у меня есть чувство злости). Ввиду ряда причин – страха, самоограничений, суждений суперэго, травматических переживаний прошлого и т. д. – я отгораживаюсь от своей злости и вытесняю её по ту сторону границы своего «я», надеясь тем самым избежать наказания за то, что я испытываю эту ужасную эмоцию. «Моя злость» теперь превратилась в «злость, на которую я смотрю, или с которой разговариваю, или которую переживаю, но это не моя злость!» В то самое мгновение отталкивания злости, – то есть в мгновение сопротивления или отгораживания – злость 1-го лица превратилась в присутствие 2-го лица в «я»-потоке моего собственного 1-го лица. Если я продолжу процесс вытеснения, тогда эта злость становится 3-м лицом: я больше даже не разговариваю со своей собственной злостью. Я всё ещё могу каким-то образом чувствовать эту злость: я знаю, что кто-то чертовски зол, но так как не может быть, чтобы это был я, должно быть, это ты, или он, или она, или оно. «Только подумай об этом, Джон всегда злится на меня! Как неловко, а ведь я сама никогда на него не злюсь, да и вообще ни к кому не испытываю злости».