Иоанн Грозный (СИ)

         Польские пленники подбивали рассорить  союзников. Они внушали Иоанну  ненадежность принца, де, при них он сносился  с герцогом Курляндским, управлявшим осколком орденских земель, через них предлагал покориться Баторию. Передавали неуважительные  высказывания о невежестве и взбалмошности Иоанна. С каменным лицом выслушав Полубенского, Иоанн приказал прилюдно обнажить и высечь розгами послов Магнуса.

         Магнус трепетал. Не ведая выхода, приехал на страшный суд с двадцатью пятью чиновниками, Шраффером и рыдающей супругою, несшей  хилого младенца мужского пола. Завидев Иоанна,  сидящего в походном кресле, пал ниц. Целовал колено. Руку от губ  Иоанн выдернул. Иоанн поднял принца, увещевал с жалостливым презрением: «Глупец, ты дерзнул мечтать о королевстве Ливонском? Ты, бродяга, нищий, принятый в мое семейство, женатый на моей возлюбленной  племяннице, одетый, обутый мною, наделенный казною и городами, ты изменил мне, своему, государю, отцу, благодетелю? Дай ответ. Сколько раз слышал я о твоих замыслах гнусных, но не верил, молчал. Ныне  открылось. Ты хотел обманом взять Ливонию и быть слугою польским, но Господь милосердный сохранил меня и предает тебя в мои руки. Итак, будь жертвою правосудия: возврати мое и снова пресмыкайся в ничтожестве!»

         У Магнуса и его чиновников отняли мечи и заперли в пустом ветхом доме. Племянницу царь утешил и удержал при себе  вдовой при живом супруге. Забавлялся играми с младенцем-внуком.

         Московское войско без сопротивления вошло в Венден. Воеводы, князь Голицын и Салтыков, не велели воинам обижать жителей. По улицам расставили у рогаток стражу.  Очистили  подходящие дома для размещения государя и воинских начальников. Все было мирно, тихо. Но Магнусовы рыцари, его двор и родственники, а так же немецкие наемники, не дождавшись возвращения в город Ливонского короля, заперлись в замке вместе с женами, детьми и самым ценным из имущества. Не верили присланным к ним сказать, что они вне опасности. Россияне хотели употребить силу, привезли таран и приставные лестницы. Немцы,  датчане и шотландцы, начали стрелять. Убили некоторых боярских отроков, ранили неосторожно  приблизившегося  Салтыкова. Считали вымученными просьбы и Магнуса, коего царь распорядился привести для успокоения. Разгневанный царь приказал показательно посадить на кол коменданта Вольмара Георга Вильке, сам же замок разрушить до основания ядрами, сравнять с землей, защитников умертвить без пощады.

         Три дня громили стены. Осажденные признавали себя обреченными. Один из них сказал: «Умрем, если так угодно Богу, но не дадимся  тирану на муки. Подорвем вместе с собою замок!» Защитники согласились, даже – пасторы. Собрались в древнем магистерском доме, поставили вдоль стен бочки с порохом, подожгли фитили. Под шипение шнуров причащались, прощались, пели псалмы , стоя на коленах, мужья с женами, матери с детьми. Доглядчики сказали о подходящих с лестницами стрельцах. Боясь, что не у все сберегут мужество,  сановник  Генрих Бойсман бросил  в окно факел на кучу пороха, коим обсыпали фундамент. Внешний взрыв слился с внутренним. Осаждающим показалось, что Орденский дом  на миг воспарил в воздух. Разваливался и осыпал подступавших обломками кирпичей, кровли, разорванными трупами.

         Парадоксально: все погибли, кроме самого Бойсмана. Его, оглушенного ударом, изувеченного,  еще живого, сыскали в развалинах. Он испустил дух, и уже мертвым был посажен на кол. Страшная месть пала на   не сбежавших в смерть жителей. Их мучили, казнили, секли, жгли. Свальной похотью открыто бесчестили жен и девиц. Трупы оставляли без погребения.