Иоанн Грозный (СИ)

         От Магнуса Иоанн требовал смиренного послушания. В случае новой

химеры

  ему предлагалось возвратиться в Данию, царь не давал ему и Эзеля, которым принц до того владел и до которого царю руки были коротки добраться без флота. Иное торжество великодушия:  сесть воеводой в Казани. Племянника-младенца Иоанн хотел удержать, потом все же  отпустил с семьей.

         Из Дерпта Иоанн ехал в Псков. Там снова смотрел  ливонских пленников: старых, не отпущенных, и новых, взятых. Некоторых освободил, других, окованных послал, в Москву. Утруженный подвигами царь возвращался в Слободу.

         После казни воевод при Молоди, формально обвиненных в колдовстве, царь взялся за новгородских священников, подпиравших царицу Анну. Иоанн потребовал умертвить псковского игумена Корнилия и травил псами  оговорщика северных городов архиепископа Леонида. Летела медвежья шерсть, в нее зашили пастыря, а вместе с шерстью устремлялись в согласные с Думой времена мысли законодателей.

         Страна чуяла перемены. Оставаясь три года законной утвержденной священным собором супружницей, Анна не могла править более, раз в высшем духовенстве возобладали ее противники. Царь не всегда считался со священством, но тут взял да  оперся на  недоброжелательство Синода к Колтовским. Утомила ли Анна? Иоанн обвинил четвертую жену в бесплодии и предложил монастыри на выбор. Царица указала на Тихвинский. Там она и была пострижена, названа в схиме Дарьей и незаметно прозябла до окончания дней в 1626 году,  пережив царя на сорок четыре года.

         Иоанн холостовал непродолжительно. Пятой его женой, повенчанной в Спасо-Преображенском монастыре услужливым протопопом Никитой стала сероглазка Мария Долгорукая. Грустила она, когда вели «влюбленных» округ аналоя, перебирала сладкий грех с Никитой Грязным. Доктора и повитухи просмотрели, да  царь не  ослеп. Поднялся с ложа в пылающей ярости. Скоро связали невесту, положили в сани из Москвы повезли в Слободу. Хлестая кнутами, гнали по снегу  за дровнями выводок Долгоруких. Молодая проштрафившаяся жена лежала в санях мышью.

         Слобожане высыпали на лед  лицезреть показательную расправу. Годунов сказал поверх бумаги  текст: «Православные, ныне узрите, как карает государь измену. Князья Долгорукие обманным воровским обычаем повенчали государя с девкой, коя до венца слюбилась с неким злодеем и пришла в храм в скверне блудодеяния, о чем государь не ведал. И за то злое, изменное дело повелел великий государь девку Марийку утопить в пруду.»

         Слуги кололи слабый лед, ширили промоину. Воины скакали кругами, улюлюкая. Слободской хор, руководимый духовенством, пел заупокойные гимны. Недавно венчавший молодых протопоп Никита принимал покаяние и дал отпущение грехов несчастной невесте. Связанную веревками Марию подняли  над головами, показали народу. Дворецкие ударили запряженных в колымагу лошадей палками с батогами. Кони понесли. С двух сторон стояли всадники, направляя обезумевших животных нести к полынье. Верх откинулся. Все разглядели  невесту, пытавшую соскочить на снег. Перед полыньей лошади заскользили и упали в воду. Крик сочувствующий и торжествующий разодрал воздух. Царевна, еще живая, всплыла. Ее толкали под лед баграми. Мать рвалась вытащить дочь, ее не пустили. С берега пруда угрюмо глядел обманутый муж и старший его сын, женатый  первым привязчивым браком. Болтали, скорей неверно, что в память о Долгорукой Иоанн велел провести полосы на позолоченном куполе  Троицкого собора.

         Бомелий записал: «Многие были потоплены в том пруду. Рыбы в нем питались  человеческим мясом и потому оказывались отменно вкусными на царском столе».

         Шестой женой царя стала Анна Васильчикова. Недолго услаждала она государя. Могила ее в Суздальской женской обители недалеко от Соломонии Сабуровой.

         Седьмой супругой Иоанна была прекрасная вдова Василиса Мелентьева. Иоанн взял с нее только молитву на сожительство. Из дошедших  записей не видим, чтобы Васильчикова и Мелентьева привели родственников. Фамилии их не встречаются ни в списках стольничих, ни окольничих.

         Воеводы мазовецкий и минский,  приехав в Москву в январе 1578 года  объявили  Думе, что перемирие нарушено неприятельскими действиями московитов в Ливонии, но что Стефан уполномочил их восстановить тишину навеки. Бояре на заседании потребовали, чтобы король не вступался ни за Ливонию, ни за Курляндию, нераздельную с нею, а еще отдал России Киев, Канев и Витебск с ближними городами. Королевские послы, наоборот, требовали возврата Ливонии вместе с древними российскими областями от Калуги до Чернигова и Двины, завоеваний еще  Иоанновых отца и деда. Не уступавшие стороны согласились, единственно, установить перемирие на три года, но бояре в русский экземпляр грамоты, уже по отъезду польских послов, подписали слова:

королю не вступаться в Ливонию

. Естественно, царь знал о подлоге.