Иоанн Грозный (СИ)

         Мария взглянула в  серые мужнины глаза и мгновенно поняла, куда ее зовут. Разбуженный шагами отца младенец вскрикнул. Мария взяла сына на руки и опустилась на кровать, смяв розовый полог. Глаза дочери Владимира Андреевича омрачились слезами. Легкое, почти тщедушное, тело судорожно сотряслось. Король сморщился и опустился подле супруги на одно колено. Он никогда не забывал, что брак оказался без прибыли. Спрятав злость, Магнус в коротких энергичных выражениях объяснил, отчего надо бежать.

         Властолюбие тестя нестерпимо. Магнус был бы готов и дальше притворяться верноподданным, но  конца Ливонской войне не видно. Силы царя малы, чтобы овладеть ее и выполнить обещание утвердить престол Магнуса. Омерзительные унижения, кои он испытывает, находясь при Московите, готов бы запереть в тайниках души, только приближенным они открыты. Он читает протест в глазах рыцарей. Он вынужден терпеть то, за что по правилам чести должен бросить перчатку. Впрочем, в условиях  грязного восточного хамства дуэли немыслимы. Не успеет Магнус рот раскрыть, как окажется в застенке. Магнус стыдится в глаза глядеть товарищам. Старший брат скрывает, но из Копенгагена доносят: в приватных беседах датский король его презирает. Лучшие друзья, вассалы,  братья, взорвали себя, но не сдались в Вендене. Чего же он? Следует воспользоваться удобным моментом, перевести войско к Баторию.

         На улице  шумела борьба. Русских стрельцов вытаскивали с квартир, закалывали в домах и переулках. Марию трясло от криков соотечественников. У нее не было очерченных мыслей для горьких чувств. Женская интуиция подсказывала, что Баторий тоже обманет: не примет Магнуса Ливонским королем, как тот все еще рассчитывал. Немцы, эсты, латыши и литовцы, радостно сдававшиеся Магнусу, бежали лютейшего зверя. Вне Иоанновой угрозы зачем им новое иго, промежуточный повелитель? Поляки не заинтересованы в Ливонском королевстве на месте земель Ордена. Туманное понимание краха мужниных стремлений угнетало Марию вместе со страданиями от лишения родины. Зная честолюбивый характер супруга, глубоко упрятанное соперничество с венценосным  братом, она понимала,  какие муки неудовлетворенного честолюбия терзают его, как и ей самой достанется от  бессильного раздражения. Магнус же думал о Машином варварском неразумии. Он, не чувствительный ни к природе, ни к местам, колыбелям его тщеславия, убеждал, что у Стефана Батория семье будет привольнее. В Польше люди чище, честнее и благороднее. Баторий сдержит слово, обещанное вчерашним гонцом: Ливония будет не вассальным, но независимым государством, на троне – Магнус, столица – в Дерпте. Что касается берез, с произрастанием коих обычно связывали Россию, то они  есть повсюду.  Королевская семья станет жить в Орденском дворце. Апартаменты они обставят роскошнее, не сравнимо с убогим дровяным строением в родительской Старице. Целуя, Магнус поднял куксившегося наследника, второе звено Ливонской династии.

         Обманываясь не без истинности, Магнус не мог понять сладкого неопределенного томления русской души, когда расплываются слова и обещанья четкие. Наступает общение по внутреннему наитию. Там, на Руси, склонны разговориться люди о чем-то сегодня важном, завтра забытом, засидятся за столом ли, на тихом берегу речки и так и просидят  ночь до рассвета, когда робкий рассвет окрасит небеса, и мычанье выгоняемых коров, коз, овец, прочей живности, переклик петухов заявят, что пора расходиться. Мария не была глупа. Чтобы не чувствовать  в муже ущербность сердечности. Муж ненавидел дядю, а дядя возненавидит Магнуса, но как различна эта ненависть при схожести дел, ей вызванной. Новое угадываемое в скором времени смертоубийство томило до заворожения. Смерть родителей, сестры, теперь кровная месть. Муж увозил ее с младенцем в среду бесстрастно расчетливую, что  вырывало цветок из  привычной почвы. То была грунтовка картины боли. Мария  разрыдалась. Проклиная бабьи слезы и безвыигрышную женитьбу, Магнус вынес супругу на руках. Та не выпускала ноющего сынишку. Втроем они походили на русскую складную матрешку. Сознание потери, крушение надежд выедало Марии внутренности.

         Датское войско нашло повелителя мрачнее тучи. Рассеяло грусть дружным криком. Король, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от бесперспективности усилий, сказал, что вопрос о независимости Ливонии с Баторием решен. Он – Магнус, король навеки. Через раскиданные трупы русских, где-то еще подергивающиеся, всадники выехали в Пильтен, объявленный до взятия Дерпта временной столицей Ливонии. В Вендене  Магнус предполагал поставить  памятный камень с надписью, повествующей о мужестве несдавшихся  там героев.