Йога, смерть и учение Карлоса Кастанеды

«Постоянно разрушается тело, как распадается в воде необожжённый кувшин». Гхеранда использует довольно странную формулировку – «постоянно разрушается тело». Кажется, что про разрушение тела надо было бы сказать «иногда» или

«периодически». А слово «постоянно» намекает на текучесть, на какой-то непрерывный процесс. Не похоже, чтобы Гхеранда имел в виду дискретный набор переселений из человека в баобаб, потом в кобру, потом в муравья, а потом опять в человека.

«Обожги тело в огне Йоги…» Образы огня и горения – наглядные примеры интенсивно идущего процесса.

«Итак, о Чанда, я рассказал тебе о труднодостижимом высоком Самадхи. Кто знает это, тот никогда не родится снова в этом мире».

Самадхи – есть момент вневременной жизни. «Не родится снова в этом мире» означает, что человек не выйдет из интенсивного переживания бытия в обычное, повседневное, мёртвое состояние.

Мудрец Гхеранда использует слова и образы, принятые в его культуре. Так же, по словам священника Александра Меня, поступал и Христос. Спаситель всегда проводил связь Ветхого и Нового Заветов и опирался в своих притчах на знакомую людям традицию, знакомые им образы и понятия. Между словами, которыми пользуются Гхеранда и Иисус, разница огромна, но говорят они об одном и том же.

Иисус предпочитает говорить об одном моменте присутствия, а Гхеранда – о многих. И каждый переход из повседневного состояния в привилегированный момент жизни зовётся у него «очередным перерождением». Что ж, это действительно перерождение – пройдя через миг своего максимального присутствия, мы уже никогда не будем такими, как прежде.

Во все времена и в любом месте мира мы сможем найти сходный образ мысли.

«…завтра знать – не имеет значения. …И с другой стороны – на вчерашней добродетели нельзя улечься спать, ничего не существует как завоеванное навсегда»[9], —

так Мераб Константинович Мамардашвили говорит о греках времён их расцвета. И он же в лекциях о романе Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» не раз повторяет, что истинное бытие расположено по вертикали к горизонтальному потоку времени. Смерть тела, второе пришествие, Страшный суд, воскрешение праведников, вечная жизнь – весь порядок событий, расставленных на временной шкале (порядок, к которому мы как люди христианской культуры так привыкли), не существует.

Вертикальное время похоже на молнию. Эта молния бьёт в любую точку нашего линейного движения во времени, не сообразуясь с предшествующими событиями. В этот миг все наши части, разбросанные по потоку времени, сходятся воедино. Оседлав этот миг, мы способны прокатиться на гребне вспененной волны вертикального времени и отворить дверь в неведомую часть своей судьбы.

Однако устоять на гребне смогут лишь те, кто, как говорит Мераб Константинович, держит в себе «истинное человеческое усилие» и делает «труд жизни». Это усилие и этот труд имеют вполне обозримые грани. Одна из них состоит в том, что мы никогда больше не скажем, что мир, обстоятельства, среда или родители виноваты в том, что мы чего-то не сделали или не смогли. С этого момента лишь мы сами виновны во всём несделанном.

«Вертикальное время» – это метафора. Но метафора не есть умственная спекуляция. Метафора – это особая (в том числе словесная) конструкция, которая должна показать нам нечто, скрытое за пеленой слов.

Дайте бесконечному разговору с самим собой умолкнуть и подержите в голове эти два слова: вертикальное время. Вслушайтесь телом, как они звучат. И метафора скажет вам, что в одном и том же мире в единственном моменте времени есть намного больше, чем вы привыкли думать.

Понять тему ударов вертикального времени, а также пролить свет на проблемы перерождения и воскрешения нам поможет большое количество разнородных примеров. К примеру, на этот счёт есть что сказать Генри Форду – успешному американскому предпринимателю, зарегистрировавшему за свою жизнь 160 патентов на автомобильные изобретения: