Ирано-таджикская поэзия

Не беги, не пренебрегай, луноликая, мной!Кто убил без вины – отягчил свою душу виной.Ты вчера мне явилась во сне, ты любила меня,Этот сон мне дороже и выше всей яви земной.Мои веки в слезах, а душа пылает огнем,В чистых водах – во сне я, а днем – в беде огневой.Слыша стук у дверей моих, думаю: это она.Так мираж умирающих манит обманной водой.

Для стрелы твоей цель хороша – дервиша душа.Кровь его на ногтях твоих рдеет багряною хной.Твоя речь, как река, в беспредельность уносит сердца,Что же соль ты на раны мне сыплешь беспечной рукой?Ты прекрасна, и роскошь одежды лишь портит тебя,Кисея на лице, словно туча над ясной луной.Эту за ухом нежную впадинку ты позабудь,Ты приникни к поле, пропитай ее красной росой.

Да, тюрчанка соблазна полна со свечою в руке,В сладком уединенье с тобой, с головою хмельной,Ты бы вешнего солнца затмила сиянье и блеск,Если б солнечный лик не скрывала густой кисеей.Саади, если хочешь, как чанг, быть в объятьях ее,-Претерпи эту боль, чтобы струн своих выверить строй.

* * *

О караванщик, сдержи верблюдов! Покой мой сладкий, мой сон уходит.Мот это сердце за той, что скрутит любое сердце, в полон уходит.Уходит злая, кого люблю я, мне оставляя одно пыланье.И полыхаю я, словно пламень, и к тучам в дымах мой стон уходит.И о строптивой все помнить буду, покуда буду владеть я речью.Хоть слово – вестник ее неверный, едва придет он и вон уходит.Приди,-и снова тебе, прекрасной, тебе, всевластной, служить я стану.

Ведь крик мой страстный в просторы неба, себе не зная препон, уходит.О том, как души бросают смертных, об этом люди толкуют разно.И ж видел душу свою воочью: она – о, горький урон!-уходит.Не должен стоном стонать Саади,- но все ж неверной кричу я: «Злая!»Найду ль терпенье! Ведь из рассудка благоразумья канон уходит!

* * *