Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

То же самое Григорий Васильевич сказал Дунаевскому.

— Хорошенькое дело, — возразил Дунаевский, — тебя собираются «размазывать по стенке», а ты «не страдай». Фильм всем нравится. Что они нашли в нем плохого?

— Мало ли что, — парировал Александров. — Может, этот фильм кому-то перешел дорогу. Говорят, что я отобрал этот фильм у Рошаля. Шумяцкий вроде бы именно ему обещал отдать фильм. А дал в итоге мне.

— Но я-то при чем? — недоумевал Дунаевский. — Или они хотели кому-то другому заказать музыку?

— Ничего не знаю, — отвечал Александров. Он-то помнил, какие шумные дебаты шли по поводу кандидатуры Дунаевского. Помнил и тот нажим, который пришлось предпринять Утесову, чтобы Шумяцкий в конце концов согласился пригласить Дунаевского.

Откуда росли ноги, было яснее ясного. Сталин действовал руками Андрея Бубнова — министра просвещения. Он был кошка, Борис Шумяцкий — мышка.

Дунаевскому никто ничего не объяснял. Александров был в курсе дела, но молчал. Газеты и журналы, рассказывающие о полемике вокруг «Веселых ребят», пестрили одними восклицаниями и многоточиями. Страшно жить в мире, состоящем из одних восклицаний и междометий. Камарилья прекратилась неожиданно.

Безыменского вызвали в секретариат газеты и приказали в один присест написать покаянное письмо. Безыменский трудился часа два. Понимал ли он, как его обыграли. Сначала сказали: «Ругай». Он поругал. Потом сказали: «Кайся» — он этого не умел. Точнее, умел, но не литературно, а по-холопьему. Опять вся страна читала про чужие ошибки. Сначала виноватым был Дунаевский — все радовались. Потом — критик, его оболгавший, — опять все радовались. Сплошная череда радостей и разоблачений.

* * *

…Все это время на горизонте маячила работа над «Цирком». Дунаевский застрял в поездах между Москвой и Ленинградом, непрерывно курсируя туда-сюда. Одновременно он исполнял все другие повинности.

Позже в истории советского кино родилась легенда о работе над фильмом. Сценарий «Под куполом цирка», про который Александров говорил, что он пошлый, изначально принадлежал перу Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Его написали для эстрадного представления в Московском мюзик-холле.

Маленькой тайной кинематографа до сих пор остается то, что первоначально к работе над киносценарием были привлечены Валентин Катаев и Исаак Бабель, которого посоветовал занять Эйзенштейн, многократно восхищавшийся его талантом в присутствии Александрова.

Бабель импонировал Александрову своими дружескими связями с чекистами, сочным языком, который приводил в неистовство пародистов и критиков, а также отзывами о нем Эйзенштейна. Это было счастливое время, потому что можно было любить, невзирая на партийную принадлежность. Когда эта пора прошла, Александров решил сочинять комедии, потому что так было проще говорить о грустном.

Жизнь потихоньку превращалась в сплошную череду трамплинов. Но всякий раз находился кто-то со стороны, кто говорил: «Как легко вам живется, вы посмотрите: в стране стреляют людей, а вы живы. Неправильно». Люди по-разному приспосабливались ко времени убийств. Кто-то выходил из системы, как поэт Осип Мандельштам. Другие, наоборот, входили в систему.

Тема цирка была утверждена как самая безобидная. Говорят, что только в кабинете у Шумяцкого шел спор о том, подходит ли цирк как место действия. «Не лучше ли использовать события недавнего прошлого, например, разгром Врангеля в Крыму, боевую конницу Буденного, знаменитые усы которого классно бы топорщились на полметра вправо и влево от центра экрана?» — спрашивал советников министр кино. Спор как будто случайно решил товарищ Калинин, сказав, что его сестра очень любит цирк. Вопрос о том, будут ли понятны рабочим массам события, происходившие в цирке, отпал сам собой.

В фильме надо было придумать пролетарский новояз, подыскать соответствующую идеологии картинку и придумать смешной конфликт между старым и новым. А еще Александрову хотелось мелодрамы пополам с эксцентрикой.

Отношение Шумяцкого к Дунаевскому после успеха «Веселых ребят» изменилось. Теперь его помощники по делу и без оного звонили Дунаевскому как к главному спецу по музыке на экране, спрашивая то одного, то другого совета. Как-то незаметно Дунаевский попал в обойму «правильных». Это была странная ситуация. «Но уж лучше пусть будет так, — размышлял Дунаевский, — чем иначе».

Кстати, несмотря на пересмотр отношений с главой Кинокомитета, Исаак Осипович никогда не предпринимал ни малейших попыток попасть Шумяцкому на глаза, напроситься на прием в управление, чтобы вытребовать какие-то особые пайки.

Неожиданно ушел из театра Утесов. Поругался с худсоветом, решил отправиться в самостоятельное плавание. Однако истинная причина была в другом. Он не принимал участия в работе над фильмом «Цирк». А ведь это была его идея сделать спектакль на основе либретто Ильфа и Петрова. Воспользовался ею Александров.