Исаак Дунаевский. Красный Моцарт

Сразу же натолкнулись на первые трудности. Дунаевский предполагал организовать платную музыкальную студию, набрать учеников — и первое разочарование: «Разговор о пятидесяти учениках, конечно, чудо. Дай бог, чтобы набралось десять платящих». Слава богу, что театр сразу же заплатил солидный аванс в счет будущих работ. Правда, аванс быстро растаял. Молодая семья оказалась почти на мели. Более того, влезла в долги. За прокат пианино пришлось заплатить 60 рублей. Появлялось подспорье незапланированное. «Зинушка как хореограф за месяц имела две постановки. Здесь привыкли платить гроши. Конечно, не задаваясь, а умеряя свои аппетиты, мы знаем, что каждый заработок есть один шаг к Москве. Здесь будет и халтура, а студия, пусть она и не оправдала наших чаяний, все же станет давать несколько червонцев в нашу копилку».

К сожалению, новость из разряда огорчительных: по непредвиденным причинам жалованье Исаака как «музрука» театра выплачивалось не полностью, а частично, что чрезвычайно раздражало молодого маэстро. Но с 1 января обещали все исправить.

«Вот какие наши дела. Живем прекрасно. В любви, мире и согласии. Чувствуем себя превосходно. Поправились. Самое главное, Зинушка регулярно занимается, приобретает легкость и твердость движений. Решила к весне быть старой Зиной-балериной, а то и лучше. Читаем, работаем мало, много спим, гуляем. Типичный режим после болезни».

До самого Нового года у них было только одно чудесное событие — поездка автомобилем в Чулуд-Кале возле Бахчисарая. Дивное место. Исаак сразу же запланировал вдобавок экскурсию на побережье. Кроме этого, посмотрели фильм «Коллежский регистратор». Иван Москвин Дунаевского потряс. А кроме него ничего хорошего не обнаружил.

«Как у Лени с кино? Всегда ищем в хрониках журналов сообщение и не находим. Клавочка, как у Вас со службой? Почему бы Вам не обратиться к Амурскому, а через брата — к Гузину? Все-таки они бы имели вас в виду. Нет-нет, и явится что-либо. Да, как Анечка?»

Анечка была младшей сестрой Зинаиды, которая умерла от туберкулеза. Евгений Исаакович рассказывал, что ее похоронили в Царском Селе. Вторая сестра, Нина, умерла не так давно. Она жила на Украине и работала врачом. Третьей была Зина. Четвертая, Катя, жила в Полтаве. Клава — самая старшая — как уже говорилось, вышла замуж за Оболенского. Жизнь у них была сложная. В итоге они развелись. Всего их было пять сестер и один брат Глеб. Он потерял ногу в Первую мировую войну. Был очень религиозным. После революции за пропаганду христианства попал в лагерь и там бесследно исчез. Скорее всего, его расстреляли.

Руководство крымского театра оповестило городских театралов о приезде столичного композитора. Большим успехом в провинции пользовалась его музыка к комедии «Бова-королевич», написанной Сергеем Антимоновым, в постановке Павла Ильина. Художниками на этом спектакле работали Михаил Беспалов и Борис Эрдман.

Борис был знаменит в артистических кругах своей любовью к спорту, очень увлекался боксом, абсолютно не умея боксировать. Из его ближайшего окружения более или менее прилично боксировал Вадим Шершеневич. Однажды Борис уговорил его составить «партию в бокс». Ничего хорошего из этого не получилось — Шершеневич в пух и прах измочалил Эрдмана. Рассказывали, что после матча Борис долго потирал себе затылок и говорил, что не может понять, откуда в русском поэте взялась такая сила. «Может быть, он шпион?» — спрашивал он.

Первые дни Дунаевского и Зины походили на сказку. Как черепахи меняют пляжи или улитки раковины, так они перебирались из города в город. Весь их багаж умещался в нескольких сумках, которые крепкий Исаак Осипович носил на себе. Когда все окрестности были осмотрены, наступала скука.

По утрам Исаак с большим интересом просматривал утренние газеты, жадно вычитывая новости про Москву, и знакомился с репертуаром кинотеатров. Они с Зиной боялись пропустить первый фильм Клавочкиного мужа Леонида Оболенского «Кирпичики». Но «Кирпичики» никак не складывались. Было что-то в этой истории не завершаемое, какое-то бесконечное ожидание, конец которого никак не наступал.

Дунаевский изводил себя долгими разговорами с друзьями о неслучившихся московских премьерах. Единственный досуг по вечерам — это походы в ресторан. Ресторанные оркестрики, которые выводили свои бесконечные танго и вальсы. Когда слушать их надоедало, влюбленная пара гуляла по городу или заходила к кому-нибудь в гости и рассказывала о столице. Оказавшись в Крыму, они по-новому полюбили Москву. Из Москвы на «халтуру» в Симферополь слеталось много знакомых и друзей. Приезжал Владимир Хенкин вместе со своей подругой актрисой Еленой Ленской, рассказывал смешные истории. Эти два гения «роста смеха в пролетарской среде» бесконечно пикировались на людях.

— Вы говорите, как будто стоите на трибуне, слезьте с нее, — говорила Ленская, — тогда у вас лучше получится.

— На трибуны залезают, чтобы скрыть свой рост, — парировал Хенкин. — Я маленький — мне нужна трибуна.

Потом они пускались в длинные дебаты о равенстве полов.