Искусство. О чувстве прекрасного – ведущие эксперты страны

Кстати, Илья Ефимович Репин, который был в Витебске не раз, называл его русским Толедо. Видимо, он исходил из того, что Витебск тоже, как и Толедо, находится на холмах, которые венчает обычно какая-нибудь башня, у меня такая была ассоциация. Но, к сожалению, во время Второй мировой войны практически весь Витебск был уничтожен бомбежкой. И те церкви, которые сегодня мы видим, восстановленные, и восстановлены они довольно правильно.

Так вот, Пэн, художник академического склада, организовал в Витебске частную школу. И все, кто хотел учиться искусству, приходили к нему. На сохранившихся фотографиях Пэн со своими учениками, портреты, которые он учил рисовать, портрет молодого Шагала кисти того же Пэна, потому что Шагал был его любимым учеником. И Шагал довольно усердно у него учился, очень всегда с благодарностью вспоминал о Пэне уже чуть позже, уже в начале 1920-х годов, когда он уже был в Париже.

Причем, если он был любимым учеником Пэна, который был академистом, значит, что Шагал очень неплохо рисовал. Но, правда, мы мало что видели.

Да, конечно, он замечательно рисовал. Просто он не считал нужным академически рисовать. У него были совершенно другие установки. Судьба Шагала в этом смысле очень интересна. Потому что он из Витебска-то уехал очень рано, в 1897 году уже уехал в Петербург, а потом в Берлин, потом в Париж. Это типичная судьба еврейского художника начинающего, мальчика, у которого появилась возможность выехать из этой черты оседлости и рвануть куда-нибудь, в центр какой-нибудь столичный. Для него Париж оказался, конечно, местом, где он научился всему. И надо сказать, что уже в начале 1910-х годов, до Первой мировой войны, Шагал уже стал довольно известным художником. Сначала он пытался выставиться на Осеннем салоне 1911 года, его не взяли. Но он освоил эту витебскую тематику, которая на всю жизнь стала его душой, коньком, знаком.

То есть вот этот ранний Шагал, который, мы думаем, что он витебский, он уже парижский, да?

Да. Известные нам первые вещи сделаны в Париже, но они сделаны абсолютно на тематике этой еврейской местечковой жизни в Витебске. Это может быть самый яркий и интересный период его творчества. Потом он уже немножко эксплуатировал эту тему все-таки.

Он видел не только радость Витебска, но и горе, страдания людей. Все это видел он. Но тем не менее его работы очень радостные и оптимистические.

Когда произошла революция, Шагал был уже в России. И он рванул в Витебск. Он уже тогда был комиссаром по делам искусств, и по предложению Д. П. Штеренберга[26] и А. В. Луначарского[27] он приехал в Витебск, чтобы организовать народное художественное училище. Там собрались дети, которые, может быть, были детьми его друзей по школе Пэна, возможно. В общем, он стал учить молодых, не детей буквально, а молодых людей. Он призывал вообще соединяться, приходить в Витебск и там работать. И все шло очень успешно в этой школе. Директором он пригласил Мстислава Добужинского[28]

, известного петербургского мирискусника.

Так вот все бросить и поехать в Витебск что-то возглавлять?

Да, понимаете, вот это удивительные феномен. Почему еще Витебск был привлекателен? Он по сравнению с Петербургом, Петроградом тогда уже, и Москвой все-таки был ближе к западным границам, и там было больше еды, как ни странно. Там условия жизни были более приемлемые.

В Петрограде и Москве был не голод еще, но условия далеки от идеальных. Условия жизни были очень тяжелые. А в Витебске они лучше были. Вот это тоже одна из причин, но, конечно, не главная, что в Витебске сосредоточились художественные силы из какой-то проблемы еды все-таки.

И еще Шагал позвал Лазаря Лисицкого[29], тоже молодого еврейского художника, авангардиста будущего. Он приехал в Витебск. И по его опосредованной просьбе туда же пригласили Малевича. И это был, конечно, роковой для Шагала момент. Он-то думал, что они с Малевичем сойдутся и будут дальше учить новому искусству. Не тут-то было. Малевич был человек очень самодовлеющий, и он не мог быть не центром, конечно. Он был центром всегда. Вокруг него было огромное количество людей. Он сплачивал целые коллективы большие. И, в общем, через пару месяцев все ученики Шагала стали учениками Малевича.

Шагал был, конечно, страшно этим раздосадован, расстроен. И вообще, отношения с Малевичем были очень плохие. И, в общем, произошла, так сказать, в карьере Шагала перемена. Он уехал из Витебска. И вскоре, в общем, он уже где-то в 1922-м, он оказался в Берлине, в 1923-м он вернулся в Париж. И его карьера сложилась блестяще благодаря, может быть, Малевичу. Он стал великим художником ХХ века. Уже французским художником.

Это, кстати, не со многими случилось.