Искусство цвета. Цветоведение: теория цветового пространства

То большое упрощение, которое разнообразие смесей различных световых лучей претерпевает, является следствием того состояния, в котором находится в настоящее время организация нашего цветоощущения и указывает на то, что воспринимающий орган не реагирует различно, на каждый, физически особый, свет, т. е. не достаточно тонко развит, но однородно раздражается целыми, довольно широкими областями соседних световых волн, воспринимая при этом различия только в силе света. Если мы пожелаем спросить опыт, сколько имеется таких областей, то необходимо раньше всего уяснить себе, какое расположение опытов было бы здесь решающим. Если мы будем цветовой круг рассматривать через светофильтры, объединяющие все цвета в один и дающие нам лишь светлые и темные оттенки одного цвета, то число таких однотонных областей, по моим опытам, будет равняться не менее пяти. Эти области соответствуют цветам желтому, красному, синему, морскому-зеленому и лиственному-зеленому. В связи с этим можно предполагать, что орган, воспринимающий цвета, состоит из пяти родов аппаратов, каковые проявляют себя пятью резко отличающими друг от друга способами, независимо от присущего всем им различения силы света.

То обстоятельство, что при помощи трех цветов, соответственным образом отстоящих друг от друга, можно получить все тона цветового круга, было, с другой стороны, основанием для теории Юнга и Гельмгольца. При ближайшей проверке теория эта показала, что кроме хороших результатов ей присущи и большие трудности.

Наконец, естественное расположение четырех первичных цветов в цветовом круге побудило Э. Геринга положить в основу обеих пар: желтый – синий и красный – голубовато-зеленый, – процесс, имеющий полярные свойства (ассимиляция – диссимиляция). К ним добавляется еще и третья пара: белый – черный. Этим трем процессам раздражения, которые существенно отличаются друг от друга, соответствуют три существенно различные между собой нервные процессы или также и три различных органа, отвечающие каждый на один из этих раздражений.

Наши познания о сущности процесса раздражения и о законах его проведения и переработки настолько еще малы в настоящее время, что у нас нет средств, которые позволили бы решить этот вопрос в пользу какой-нибудь одной из вышеуказанных возможностей. Отсюда следует, что в настоящее время, в научном смысле, мало пользы будет, если даже мы и получим откуда-нибудь такое решение. Оно сейчас ничего не изменило бы в состоянии наших познаний, так как нам не известна еще зависимость между отдельными фактами. Оно, может быть, принесло бы пользу тем, что положило бы конец непродуктивно берущим энергию спорам о различных теориях. Но и этого еще может быть не было бы.

Настоящая книга позволяет видеть, как много плодотворных знаний можно получить совсем и не касаясь выше поставленных вопросов. Соответственно этому и в будущем эта большая область будет очень мало зависеть от решения теоретических вопросов в ту или иную сторону. Я лично должен заявить, что те результаты, которые я получил, не в малой мере должны быть приписаны тому, что я сознательно избегал их ставить. Мы поэтому и в дальнейшем будем держаться этого же пути.

Последовательные образы и явления контраста

Если посмотреть на яркий свет, а затем закрыть глаза, то световое изображение видится еще некоторое время; тем более ясно, чем сильнее было освещение, постепенно это изображение затухает. Это явление называется положительным последовательным образом.

Если мы затем посмотрим на светлый фон, то увидим то же изображение, только с обратными световыми отношениями, как на негативе фотографии. Это есть отрицательный последовательный образ.

Положительный последовательный образ появляется всегда раньше и позже исчезает. Если световое раздражение не было достаточно сильно, то положительный последовательный образ исчезает так быстро, что нами даже и не воспринимается, в то время, как отрицательный последовательный образ видится еще достаточно ясно.

То, что мы в нашей повседневной жизни постоянно не мучаемся этими последовательными образами, происходит от того, что мы привыкли их уже не замечать и, поэтому, не допускаем их в наше сознание, подобно тому, как мельник не замечает шума своей мельницы, который непривычному человеку может казаться непереносимо навязчивым.

Эти явления показывают, что ощущение получаемое в результате светового раздражения исчезает не одновременно с раздражением, но оставляет двойное последействие.