Читаем Искусство видеть. Как понимать современное искусство полностью

Однако самый пронзительный и тревожный кадр сцены, длящийся всего несколько секунд, сфокусирован на висящей на стене белой фаянсовой раковине. В отличие от скамьи или койки, которая представляет собой просто приделанную к стене доску без матраса, раковина – узнаваемый предмет домашнего обихода. Он должен бы действовать успокаивающе. Но эта раковина такая чистая, пустая, странная – если не сюрреалистичная, – потому что, хоть она и намекает на домашний уют, ее гладкая форма и яркая белизна поверхностей вопиют об обратном. Словно бы лишенная крана, ручек и куска мыла, раковина выглядит голой, безликой и никуда не годной.

Тюремная раковина Хичкока, которая производит такое сильное впечатление исходящим от нее унынием и расползающимся безмолвием, как мне кажется, побудила американского скульптора Роберта Гобера к созданию его лучшего произведения. И не только потому, что Гобер иногда работает с настенными белыми раковинами.

Гобер (род. 1954) переворачивает реди-мейд Дюшана – найденный или купленный в магазине объект, экспонируемый как искусство, – с ног на дадаистическую голову. Работая с нуля, художник и его ассистенты тщательно воссоздают знакомые бытовые объекты, например одноразовые подгузники, газеты, женские коньки из белой кожи и белые фарфоровые раковины и унитазы, делая их произведениями искусства, которые, хотя они и не обладают абсолютно никакой практической пользой, иногда совершенно неотличимы от товаров массового производства, вдохновивших их создателей.

Порой Гобер увеличивает эти неореалистские объекты, например пачку сливочного масла без обертки, до гаргантюанских размеров; или вырезает маленькое окно почти под потолком галереи, подсвечивает его так, словно за ним виднеется голубое небо, а затем устанавливает на нем решетку, трансформируя музей в тюрьму как для посетителей, так и для искусства. А бывает и так, что художник совмещает обыденные формы – такие как фарфоровая раковина и штакетник; раковина и надгробие; раковина и мужской торс; мужской торс и свечу; кресло и канализационную трубу; треугольный кусок швейцарского сыра и туфельку, из которых прорастают человеческие волосы. Эти скульптуры быстро превращают заурядное в сюрреалистичное и обратно. Похожего эффекта можно добиться, если зажечь спичку и потушить ее, а затем, как по волшебству, чиркнуть ею еще раз и снова зажечь.

Помимо «Фонтана» (1917) Дюшана – белого фарфорового писсуара-скульптуры, – на Гобера также повлияли классические сюрреалистические произведения искусства, такие как «Завтрак на меху» (1936) Мэрет Оппенгейм – чайная чашка, блюдце и ложка, покрытые мехом, а также реалистичные, сделанные в натуральную величину (хоть и не живые) человеческие фигуры работы одного из ярчайших скульпторов-реалистов 1970-х Дуэйна Хэнсона. Его гиперреалистичные имитации в традиции Мадам Тюссо отлиты с живых людей (тучных туристов и смотрителей музеев); благодаря настоящим волосам, веснушкам, реквизиту и одежде эти скульптуры вызывают смутную тревогу и желание приглядеться получше. Но если скульптуры Хансона так сильно и бездумно сосредоточены на подражании своим объектам, заводя отношения произведения искусства и зрителя в тупик, то реалистичные фигуративные головоломки Гобера раздражают, одурачивают и нервируют, сбивают нас с толку.

Гобер создал множество версий «Ноги без названия» (1989–1990; ил. 12

). Но первое воплощение – как и в случае Дюшана, самое свежее и оригинальное – лучшее из того, что после стало его фирменными восковыми скульптурами ручной работы в натуральную величину в виде отрезанных частей человеческого тела. Эти объекты вызывают в воображении картины морга, операционной, комнаты смеха и лаборатории сумасшедшего ученого. Они также отсылают к этюдам французского живописца девятнадцатого века Теодора Жерико, изображающим отрубленные конечности; к сюрреалистичным, осмысляющим половое созревание куклам-девушкам немецкого художника Ханса Беллмера; к этюдам Ван Гога, запечатлевшим его собственные поношенные кожаные башмаки; и даже к человеческим протезам.

В равной мере талантливый в организации проказ и пространства, будучи тем еще пранкером и провокатором, Гобер знает, как остроумными и эксцентричными выходками достичь максимального эффекта. «Нога без названия» наводит на мысль об отрезанной ноге трупа или, к примеру, протезе, оставленном так для розыгрыша, и даже о реальной человеческой ноге, высовывающейся из дырки, вырезанной в стене галереи. Она также напоминает мне Злую Ведьму Востока, которую придавило домом Дороти так, что остались только ноги от голени до пят.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги
12 лучших художников Возрождения
12 лучших художников Возрождения

Ни один культурный этап не имеет такого прямого отношения к XX веку, как эпоха Возрождения. Искусство этого времени легло в основу знаменитого цикла лекций Паолы Дмитриевны Волковой «Мост над бездной». В книге материалы собраны и структурированы так, что читатель получает полную и всеобъемлющую картину той эпохи.Когда мы слышим слова «Возрождение» или «Ренессанс», воображение сразу же рисует светлый образ мастера, легко и непринужденно создающего шедевры и гениальные изобретения. Конечно, в реальности все было не совсем так, но творцы той эпохи действительно были весьма разносторонне развитыми людьми, что соответствовало идеалу гармонического и свободного человеческого бытия.Каждый период Возрождения имел своих великих художников, и эта книга о них.

Паола Дмитриевна Волкова , Сергей Юрьевич Нечаев

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Известный французский писатель и ученый-искусствовед размышляет о влиянии, которое оказали на жизнь и творчество знаменитых художников их возлюбленные. В книге десять глав – десять историй известных всему миру любовных пар. Огюст Роден и Камилла Клодель; Эдвард Мунк и Тулла Ларсен; Альма Малер и Оскар Кокошка; Пабло Пикассо и Дора Маар; Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн; Сальвадор Дали и Гала; Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло; Ман Рэй и Ли Миллер; Бальтюс и Сэцуко Идэта; Маргерит Дюрас и Ян Андреа. Гениальные художники создавали бессмертные произведения, а замечательные женщины разделяли их судьбу в бедности и богатстве, в радости и горе, любили, ревновали, страдали и расставались, обрекая себя на одиночество. Эта книга – история сложных взаимоотношений людей, которые пытались найти равновесие между творческим уединением и желанием быть рядом с тем, кто силой своей любви и богатством личности вдохновляет на создание великих произведений искусства.

Ален Вирконделе

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Изображение. Курс лекций
Изображение. Курс лекций

Книга Михаила Ямпольского — запись курса лекций, прочитанного в Нью-Йоркском университете, а затем в несколько сокращенном виде повторенного в Москве в «Манеже». Курс предлагает широкий взгляд на проблему изображения в природе и культуре, понимаемого как фундаментальный антропологический феномен. Исследуется роль зрения в эволюции жизни, а затем в становлении человеческой культуры. Рассматривается возникновение изобразительного пространства, дифференциация фона и фигуры, смысл линии (в том числе в лабиринтных изображениях), ставится вопрос о возникновении формы как стабилизирующей значение тотальности. Особое внимание уделено физиологии зрения в связи со становлением изобразительного искусства, дифференциацией жанров западной живописи (пейзажа, натюрморта, портрета).Книга имеет мало аналогов по масштабу охвата материала и предназначена не только студентам и аспирантам, но и всем интересующимся антропологией зрения.

Михаил Бениаминович Ямпольский

Искусствоведение / Проза / Русская классическая проза