Испанская дивизия — союзник Третьего рейха, 1941–1945 гг.

Политруки вновь собрали людей и повторили попытку наступления. Они шли от Руссы к Старой часовне. Лейтенант Эскобедо был ранен. Одолев сопротивление испанского взвода, русские вновь попытались развить свой успех. Но они не успели довершить начатое дело, к испанцам вновь пришло подкрепление. Через 10 минут русских отбросили с холма и загнали на лед реки. Никто из них не выжил»[315].

В процессе изучения литературы, выходившей после войны в разных странах, поражаешься, насколько наивно некоторые авторы подходят к описываемым вопросам. Так, испанцы весьма гневно оценивают позицию Великобритании. Да, действительно, Англия не прерывала с Франко дипломатических отношений. Но уж стопроцентно нейтральными их отношения тогда, конечно, не были. Британцев крайне раздражали, во-первых, притязания Мадрида на Гибралтар, а во-вторых, «особые» отношения каудильо с Берлином. Ну а самое главное — Лондон и Москва были военными союзниками. Поэтому подобные испанские заявления звучат достаточно странно (тем более что здесь речь идет о пропагандистской войне): «Англичане предали испанцев. Британская ВВС радостно сообщила, что Новгород вновь освобожден Красной армией. Испанию охватил ужас, но вермахт быстро выдал опровержение. Муньос Грандес написал специальное новогоднее поздравление испанцам, в котором заявил: „Как бы ни был силен враг, как бы ни была жестока русская зима, мои люди сильнее“»[316]

. Испанский генерал все еще пытался остаться романтиком войны. Но романтики были и на противоборствующей стороне.

Среди советских офицеров, воевавших с Голубой дивизией, были те, кто прошел гражданскую войну в Испании. Одним из них был полковник Афанасий Васильевич Лапшов. Из далекой Иберии он привез на родину не только чувство досады из-за поражения республиканцев, но и свою жену — Милягрос Эреро Фернандес. Она вскоре родила ему сына, которого назвали Владимир.

Полковник А. В. Лапшов командовал 259-й стрелковой дивизией. М. П. Таут, полковник в отставке, в 1942 г. майор, командир саперного батальона 259-й стрелковой дивизии, так описывал его: «Выше среднего роста, стройный и подтянутый, с быстрыми и четкими движениями, он являл собой образец строевого командира. Тонкие черты смуглого лица, орлиный профиль и живые быстрые глаза подчеркивали в нем человека недюжинной воли, энергичного и решительного»[317]

.

А. В. Лапшов успел послужить в царской армии, сражался в Первую мировую войну, был георгиевским кавалером. После революции вступил в Красную армию. В 1939 г. окончил курсы «Выстрел», до этого воевал в Испании, где и женился.

Боевой опыт, полученный в Испании, в определенной степени пригодился и в России. Однако М. П. Таут, описывая первые бои на Волхове с испанскими и немецкими частями, заявлял: «Следует признать, что к тому времени мы не располагали и достаточным боевым опытом. Тактические приемы наших командиров были бедны и однообразны. Преобладала атака „в лоб“, к маневру прибегали редко. Да и трудно было ожидать иного, когда среднее звено нашего командного состава (взвод, рота и батальон) в основном состояло (я здесь не имею в виду кадровые части РККА) из людей, призванных из запаса, то есть с недостаточной боевой подготовкой, а иногда и вовсе без нее»[318]

.

Эти воспоминания были написаны в 70-х гг., а опубликованы в 1983 г. Таким образом, можно говорить о том, что в Советском Союзе кроме поверхностных и ура-патриотических свидетельств очевидцев, выходили и мемуары достаточно объективные и непредвзятые.

7 января 1942 г. началась наступательная Любанская операция войск Волховского и части сил Ленинградского фронтов с целью деблокирования Ленинграда. Войскам Волховского фронта (4-я, 52-я, 59-я и 2-я Ударная армии) в полосе между озером Ильмень и Ладожским озером противостояли немецкие дивизии группы армий «Север». Советское командование планировало окружить и уничтожить любанскую группировку войск противника и в дальнейшем выйти в тыл с юга к немцам, блокировавшим Ленинград.

Но уже к концу января стал очевиден провал Любанской операции. Причины этого провала указаны командующим Волховским фронтом К. А. Мерецковым в его мемуарах «На службе народу». Он писал следующее: «Общее соотношение сил и средств к середине января складывалось, если не учитывать танковых сил, в пользу наших войск: в людях — в 1,5 раза, в орудиях и минометах — в 1,6 и в самолетах — в 1,3 раза. На первый взгляд это соотношение являлось для нас вполне благоприятным. Но если учесть слабую обеспеченность средствами вооружения, боеприпасами, всеми видами снабжения, наконец, подготовку самих войск и их техническую оснащенность, то наше „превосходство“ выглядело в ином свете.

Формальный перевес над противником в артиллерии сводился на нет недостатком снарядов. Какой толк от молчащих орудий? Количество танков далеко не обеспечивало сопровождение и поддержку даже первых эшелонов пехоты. 2-я Ударная и 52-я армии вообще к началу наступления не имели танков.