Испанские поэты XX века

I

Проклятье лихорадке!Морочит неотвязно —запутала все в мире,а мне бормочет: — Ясно!Масон ^{93}! Масон! —                          И башнипоплыли вкруговую.Пьют воробьи, трезвоня,прохладу дождевую.Проснись. О ясно, ясно!От сонных мало проку.Бык ночи шумно дышити тянется к порогу.Пришел я с новой розойна старое свиданье,и с розовой звездою,и с горечью в гортани.Как ясно! Инесилья,Лусия, Кармелита —не все равно? Три маскиединственного лика,и с деревом лимоннымв саду танцует липа.Все ясно, ясно, ясно!Кричит дозорный: — Слушай! —Тирли-тирли — в деревьях,гуль-гуль, гуль-гуль — над лужей.Рассветные цимбалывызванивают соло!Как ясно, ясно, ясно!

II

…Над землею голой…

III

Снежной крупой пыля,срывался навстречу ветер,и голой была земля.И долго я брел по нейв потемках дубовой рощи —одна из ее теней.Серебряной стаей стрелсквозь тучи прорвалось солнце.Я в белую даль смотрел.И там, на краю дорог,она из забвенья встала.Я крикнуть хотел. Не смог.

IV

Все ясно, все так ясно!Построен для порядка

конвой. И лихорадкавсе спутала для страху.Но петлю — дворянину?Палач, веди на плаху!Масон, масон, ты дремлешь?Сейчас тебя не станет!..Сжимаются ручонки,и куклы балаганят.

—

Тук-тук!.. Кого не взбесит?— Не здесь ли, ваша честь,невинного повесят?— Да, все в порядке. Здесь.

—

О, боже, ну и голос!Как будто гвозди в стену!..Как лихорадит… Тихо!И публику — на сцену!Прекрасное решеньетруднейшего финала.Входите все, кто хочет!Кому там места мало?

—

— Войдите!.. —                        Кто-то черный…И пятятся к стене…— Готовься, отлученный!— Сеньор палач! Вы мне?

—

О ясно, ясно, ясно!На дыбу, ваша милость, —ребяческие игры,шарманка закрутилась.Но бритва гильотиныпо утренней прохладе…Скорей пеньковый галстукродимых перекладин!Гитары? Неуместны.Пойдут фаготы свитой.А где петух рассветный,печально знаменитый?Попами перепродан?Проснись!! Ты в санбенито ^{94}!!!

V

Благословение сну!Залихорадило звонкобубен луны, и зайчонкувпору плясать под луну.Свистнет зарянка — и вскоретронет заря вышину.

И заиграет нагорьев голубизне небосвода,вторя охотничьей своре.Спи. О, свобода, свобода!

VI

Как-то днем погожиму воды, где тропка,бросит тень ненужное прохожимдеревцо, там выросшее робко.Белый ствол и три листочка рядом,только три — зеленые в апреле,золотые перед листопадом.Как оно цветет? Не подсмотрели.А плоды? Им рады только дети.И растет оно на белом светеради птицы — перышек и пенья —той голубокрылой, что когда-тонавестила, как душа мгновеньяи залог свиданья, в час заката.

VII

О, как легко лететь, как небывалолегко лететь! Все сводится к тому,чтобы земля до ног не доставала.Лети! Лети! Распахивай тюрьму!

VIII

Где всюду небо, крылья ни к чему!..О, мысль удачна: придержав ногами,остановить земной круговороти раскрутить юлу наоборот —посмотрим, как пойдет она кругами,покуда не замрет,цветная и холодная, как лед,и — нет без ветра музыки — глухая.Ах, музыка, беда у нас одна!Поэт и рог — короткое дыханье…Не молкнут только Бог и тишина.

IX

Но сорваться с высотэтой ночью безлуннойголовою в осотперед черной лагуной…

—

— По бороде, ослизлой, как весло, —ты сам Харон ^{95}?                       — Свело с неглупым малым!— Одним из тех, кому не повезло.К реке твоей прибрел, к ее причалам,куда возврата нет.                            — Что привело?

— Повесили. Цирюльник правил балом.— За что?               — Забыл.                                (— Здесь память коротка.)— Тебе в один конец?                                  — Наверняка.А можно в оба?                        — Да. Но не бесплатно.— Так в оба, ладно?                              — Ладно, да накладно…За это плата слишком велика.

X

Пройти, как Данте, огненные рвыс поводырем, как со звездой в зените!Рука в руке без путеводной нити!И луч в алмазе жгуч до синевы!Оставь надежду навсегда… ^{96}Входите.Нет! Нет! Благодарю, сначала вы.

—

На мраморных арках цветные прожилки,сады в кипарисах, гербы на портале,проулки, развилки,зигзаги, спирали.«Ворота Былого». Уже заходили.Вновь «Лунная Арка». Входили в нее.«Сад Белых Сестер». Но довольно идиллий.«Ворота Забвенья». Да как угодилимы в эту дыру, где такое старье?«Угол Любви»… Поворотим?— Быстро устал ты, певец!— Боже, и снова напротив«Дворик Разбитых Сердец»!

XI

— Брови печальны и хмуры…Это она.            — Безучастна,как восковые фигуры.— Словно слепая в ночи…— К сердцу ее приникая,крикни ему: «Застучи!..»

—

— Этот балкон так высок!— Заговори с ней!                            — На счастье…— Громче!                —…хотя бы цветок…Не отзовешься ты, свет мой?О, никогда, никогда!Луч не согреет рассветный

вечно холодного льда.

XII

Давно все ясно!.. Ладно.Любовь извечно стынет.И взгляда с ненаглядной,одной на ста балконах,не сводят сто влюбленныхна «Улице Парадной».Любовь — как перекрестокфасадами к бульвару,где шторы, шпоры, ссорыи пенье под гитару…Со мною неразлучнотетрадка с верхним ля.Звучит?            — Глуха земля.И только небо звучно.— И снова вензеля?Куда мы? Створки, арки.Столетний реквизит…— На «Площадь Старой Парки».— На площади сквозит…— А там, на перекрестке,где вечно кутерьма,попа свели с умасмазливые подростки.Теперь в аду как дома,раскаянья вкусил,но все боится грома —того, что разразил…«Лампадное Подворье».— Темно. И вор на воре.— Перила и «СтенаОтчаянного». Браво!— Стучимся? Третий справа.— Манола?                  — Спит одна.Но встать уже не властна.— Все ясно!                  И так ясноглядит на труп луна.— Помолимся?                        — В дорогу!С ума сведут, ей-богу,бессонница и мрак —и без того все в мирезапутано. —                   …Всё так.И дважды два — четыре.