Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней

При этом, Юрию Ивановичу еще повезло – в Узбекистане хотя бы не было гражданской войны, а вот таджикским русским нередко приходилось бежать из страны налегке. Стоимость недвижимости в русских поселках энергетиков опустилась до несколько сот долларов, но даже в Душанбе проданной квартиры хватало только на то, чтобы оплатить отправку контейнера с вещами в Россию.

Интересно, что среднеазиатские русские довольно сильно (причем в явно лучшую сторону) отличались от своих соплеменников в России: они были более доброжелательны, очень трудолюбивы, и среди них почти не было алкоголиков.

«Когда я приезжаю в Россию и вижу эти полуразвалившиеся избы с удобствами на улице, вечно пьяных мужиков, выклянчивающих деньги на выпивку, то прихожу в ужас – неужели это мой народ!» – несколько свысока рассказывала мне в 1991 году ухоженная русская душанбинка Светлана.

У нее была прекрасная трехкомнатная квартира в центре, машина и дача с бассейном в горах. Когда я с ней познакомился, то она искала работу: «такую чтобы ничего не делать, но получать много денег». Увы, этим планам не было суждено сбыться, началась гражданская война. Сейчас Светлана живет в поселке на Ставрополье в хибаре с туалетом на улице.

Трудно сказать, чем объясняются отличия среднеазиатских русских от россиян. Возможно, это связано с тем, что среди них много потомков сосланных кулаков. A может, особый склад местных славян связан и с тем, что в Среднюю Азию ехало множество романтиков-специалистов, всерьез мечтавших «поднять эту дикую окраину». Кстати, с похожим типом людей я столкнулся на Камчатке, которую также приезжали осваивать со всей страны.

Как бы там ни было, но отличия были так велики, что возникла даже идея компактной «русской Средней Азии» в России. Так, выходцы из Таджикистана решили построить компактные поселения, выгодно отличающиеся от вымирающих деревень русского Нечерноземья.

Однако вскоре энтузиазм переселенцев резко пошел на убыль. Пожалуй, больше всего иммигрантов удивляли нравы местных жителей: «Те, кто у нас в Таджикистане считались пьяницами, на фоне местных выглядели трезвенниками. Мы не хотим отдавать детей в детские сады, так как все деревенские дети ругаются матом».

Надо сказать, что неприязнь к приезжим испытывали и сельские жители. За иммигрантами укрепилось устойчивое прозвище «таджики». Их считали высокомерными и даже «ненастоящими русскими». Раздражение вызывали и богатые библиотеки, которые привезли с собой беженцы, и то, что они готовы работать по двенадцать часов в день, отказываясь при этом от ежевечерних посиделок за бутылкой самогона.

Вот, например, как описывает эту проблему в замечательном романе «Хумборобад», русский писатель, беженец из Таджикистана Андрей Волос:

«Он много бы мог рассказать лейтенанту, объясняя, почему на них жалуются деревенские! Конечно – пришлые! Вроде – русские, а живут – как чучмеки! Все у них не как у людей! Да они ж даже водки не жрут! Выпьют маленько – и все, руки кверху! Нет, чтоб по-нашенски – до усёру! И гуси почему-то крупные, гладкие, не чета деревенским! И в огороде все гуще растет! И козы, черт бы их побрал, доятся! Нам, деревенским, молоко продают! – это ж какую наглость надо иметь! И ведь, чего доброго, еще и коров заведут! И дома построят! И в домах-то у них все будет не по-человечески – да хоть бы даже и горячая вода! И дети-то у них вишь как: в институт! Паша, ты же хотел на программиста! – нет, папа, я теперь в Тимирязевку – нам ведь тут жить! да еще оттуда: не надо денег, я на стипендию… а если что – так заработаю! и два раза в месяц – сюда, в Завражье, к отцу – помогать на стройке! а спросишь – да как же ты, Павел, а занятия? – а я все сдал, я свободен. Вот такие! будто в них какие-то моторчики без конца жужжат, жужжат, жужжат, толкают, не дают остановиться!..».

Увы, в реальности денег на то, чтобы построить дома хватило очень у немногих. Большинство «таджиков» жили во временных вагончиках, отапливаемых печками-буржуйками.

«Зимой к утру температура в наших хибарах опускается до нуля. Люди не выдерживают таких условий. Все, кто смог, уже давно уехали из поселка. В основном здесь остались жить одни старики», – рассказывает мне переселенец из Таджикистана Анатолий Травкин.

Он не скрывает, что сочувствует Русскому Национальному Единству и мечтает «о том дне, когда Горбачев и Ельцин будут висеть на одной осине». Взгляды таких людей можно если не оправдать, то по крайней мере понять. В своей прошлой, душанбинской жизни Травкин считался преуспевающим геофизиком. У него была хорошая квартира, интересная работа и великолепная по советским меркам зарплата (более 500 рублей в месяц). Сегодня же бывший геофизик перебивается случайными заработками и пишет злобно-отчаянные письма российскому руководству.