Испытание на прочность

Горчаков, не ожидавший такого поворота, судорожно проглотил в горле сухой комок и, постаравшись достойнее вывернуться из щекотливого положения, быстро произнес:

– Как вам будет угодно, Михаил Павлович.

Ардатов молча кивнул головой и, повернувшись через левое плечо, быстро покинул командующего. Едва только дверь закрылась за графом, как волна липкого страха накрыла Горчакова. За смерть Михаила Павловича государь с него спросит гораздо строже, чем за гибель Корнилова, Истомина или Нахимова.

– Каков наглец, ваше высокопревосходительство! – не вовремя подал голос Ерофеич. Князь оборвал его громким криком, вперив в генерала разгневанный взгляд:

– В отставку! На лечение! Шагом марш!

Когда Ардатов прибыл к кургану, на землю опускались сумерки. К этому времени французы уже основательно укрепились на редуте и сверху непрерывным огнем обстреливали подходы к укреплению, стремясь отбить у русских желание вновь идти на штурм бастиона.

Притаившись за разбитой стеной дома, Михаил Павлович в подзорную трубу внимательно разглядывал тыловой ров с узким мостиком, заполненный павшими солдатами, а также горжевой проход, забитый телами русских и французов.

Охваченные азартом боя и ненавистью к противнику, многие солдаты, стоявшие на подступах к кургану, требовали немедленно вести их в бой.

– Ваше превосходительство! Михаил Павлович! Веди нас на проклятого врага, спасу нет глядеть на их знамена на нашем бастионе! – возбужденно кричали они Ардатову, позабыв обо всем на свете.

– Подождите, братцы. Чуть стемнеет, и двинемся лягушатников в ров сбрасывать, – отвечал им Ардатов, пока еще не имея представления, как ему брать курган. О том, что это будет тяжелое дело и что, возможно, он будет убит, совершая его, граф старался не думать.

Несколько пуль выбили кирпичную крошку из стены рядом с Ардатовым. Противник явно заметил его присутствие, и, не желая зря испытывать судьбу, генерал отступил подальше за угол. Отдав трубу в руки адъютанту, он собрался пойти к командирам, когда к нему приблизился инженер-полковник Геннерих в сопровождении поддерживающего его солдата. Голова Геннериха была обвязана бинтом, сквозь который проступали алые пятна крови.

– Зачем вы сюда пришли, Петр Карлович?! – удивленно воскликнул Ардатов, но инженер нетерпеливо махнул рукой.

– Голова, сильно болит от контузии голова, а я вам о многом должен сказать, – произнес бледный как смерть Геннерих, постоянно морщась от боли. – Я думаю, вам это надо знать, Михаил Павлович. По приказу генерала Тотлебена, на случай захвата Малахова кургана противником, было заложено несколько фугасов. Один из них находится рядом с горжей, но мы к нему не успели провести электрический провод, – торопливо успел проговорить Геннерих, прежде чем внезапная гримаса боли перекосила его лицо. Инженер стал быстро оседать на руки своего спутника.

– Где?! Где находится этот чертов фугас, Петр Карлович?! – прокричал Ардатов буквально в ухо инженеру, боясь, что тот потеряет сознание.

– Он знает, – чуть слышно прошептал Геннерих и указал глазами на помогающего ему солдата. Это действие отобрало у него последние силы, раненый безвольной куклой повис на руках графа.

– Доктора! Скорее, доктора! – громко крикнул Ардатов стоявшему рядом адъютанту и, не теряя времени, обратился к спутнику инженера.

– Кто таков? Знаешь, где фугас под горжей?

– Саперный унтер-офицер Чеснович. Так точно, знаю, ваше превосходительство, – четко доложил помощник Геннериха.

– И как нам к нему добраться, тоже знаешь?

– Так точно, через горжевой ров. Там находится замаскированный лаз, который ведет к нужной нам подземной галерее. Отыскать его – дело плевое.

– Сможешь подорвать? – прямо спросил Ардатов, и от его слов у собеседника азартно заблестели глаза.

– Сделаем, ваше превосходительство!

– Сделай, родной. Сделай, а иначе столько людей погибнет, и Севастополь с ними, – взмолился граф.

Чеснович был готов немедленно броситься в горжевой ров, но Ардатов удержал его, приказав подождать момента, когда войска будут готовы к атаке.

Охваченный лихорадкой близкой смертельной схватки, граф с нетерпением слушал доклады офицеров и торопливо отдавал нужные приказы, время от времени кидая горящий взгляд на ненавистный ров. Услышав известие о скором штурме кургана, солдаты принялись подбадривать друг друга радостными криками. Все рвались в бой, и никто не испытывал ни малейшего страха перед возможной смертью.

Убедившись, что все готово, Ардатов махнул рукой саперу и тот, замерев на секунду, стрелой полетел к горже кургана. Французы с большим опозданием открыли беглый огонь по несущемуся в их сторону саперу. Однако Чеснович, словно заговоренный, пролетел все открытое пространство и кубарем скатился в горжевой ров.

– Есть! – радостно воскликнул Ардатов и тут же обратился к пехотинцам Азовского полка, желавшим первыми ворваться на курган, дабы отомстить за своих погибших товарищей: – Выступайте сразу после взрыва, без раскачки! И не колонною, а гурьбой, ребята. Дорога каждая секунда. Главное сбить зуавов с горжи, а там мы подоспеем.