Испытание на прочность: Прощание с убийцей. Траурное извещение для знати. Выход из игры. Испытание на прочность.

Высота «Гекторштрассе»: конец улицы Курфюрстендамм, где уже ничто не говорит об ее шике. Он смотрит по сторонам, переходит дорогу и останавливается перед зданием, которое искал. Угловой дом, ветхий, разваливающийся. На третьем этаже — штаб-квартира ССНС[72] (прочел Ц. А. вывеску, стоит возле нее). Он вышел из этого дома и снял с велосипеда противоугонную цепь, которой тот был привязан к дереву. (Где это дерево и какой оно породы? Выдвинув подбородок, Ц. А. ищет. Липа. В заметке упоминалась липа.) Он сел на велосипед и огляделся, собираясь влиться в поток машин, спускавшихся по Курфюрстендамм. (Ц. А. доходит до угла, смотрит налево-направо.) На ногах у него были сандалии: дело происходило за день до троицы. Тут к нему подошел какой-то человек и спросил: Вы Руди Дучке[73]? Мне нужен Руди Дучке, это вы? Простите, вы, кажется, Руди Дучке? Неважно, в какой форме был задан вопрос, факт тот, что Дучке сказал «да». Незнакомец мгновенно выстрелил, сзади или с какой-нибудь другой стороны (возможно, с той самой, где сейчас стоит Ц. А.), отскочил, побежал и скрылся за дощатым забором (скорее всего, окружавшим стройку).

Рухнув с велосипеда, Дучке лежит на мостовой.

Ц. А. достает из кармана газетную вырезку, которую взял у Августы, и сверяется с текстом. (Он вспомнил, что в газете события были изображены иначе: держась за голову, Дучке с криком мамочка или мама сделал на слабеющих ногах несколько шагов.) Ц. А. прячет вырезку в карман. Затем пытается определить место, где разыгралась эта сцена. Он представляет ее настолько отчетливо, что и сам чувствует боль. Его пробирает дрожь. Он хватается за голову, нечаянно сдвинув при этом шляпу.

Прохожие оттащили Дучке к киоску, что виден на другой стороне Несторштрассе. (На проезжей части Ц. А. мерещится кровь.) Спустя считанные минуты после покушения полиция отметила мелом на асфальте положение велосипеда. Киоскер вызвал «скорую помощь», до прибытия которой Дучке положили на скамейку. (И на скамейке тоже следы крови? Ц. А. выискивает скамейку, размышляя над тем, как долго еще пролежали на земле велосипед и стоптанные сандалии.) Киоскер сразу принялся продавать газеты. Он не мог не слышать выстрелов. Но тут же у него, должно быть, начались рези в глазах, поскольку на стройку, куда бежал покушавшийся, полиция пустила слезоточивый газ. К тому моменту у края тротуара (где сейчас стоит Ц. А.) уже столпились репортеры и своими глазами видели сандалии и велосипед (которые Ц. А. видит в воображении).

Что выяснил он, побывав на месте происшествия? Какие показания мог дать, если бы его спросили? Каковы были мотивы покушавшегося? Ц. А. мог бы ответить, что это был светловолосый молодой человек (свидетельство киоскера). Он мог бы добавить, что речь идет о частном случае (источник: шпрингеровская «Берлинер морген-пост»). Он мог бы сказать, что хотя частный случай и не может рассматриваться как типичный, но все равно является симптомом обострившегося конфликта между правыми и левыми (источник: «ФАЦ»[74]). (А если бы он ничего не сказал? Просто подождал? Он ведь не одобрял покушение.)

Ц. А. впал в транс. Несторштрассе, угловой дом поплыли у него перед глазами. Он и сам, казалось, плыл. Он взял себя в руки.

Еще не совсем прояснившимся взглядом он вперился в скамейку. По ассоциации подумал: сесть на нее? Вслед за тем, трусливо: лучше не стоит.

Время от времени Августа спрашивала, почему бы ему не познакомиться с ее друзьями. Ц. А. отказывался наотрез. Но однажды полюбопытствовал, много ли у нее друзей.

Августа ответила: Друзей никогда не бывает много.

Он задумался над этой фразой, так как она была вполне в его духе. С этого раза он стал терпимее относиться к ее рассказам о друзьях, а кое-что ему было интересно и самому. Так, например, она рассказывала, что ее ближайшие друзья живут вместе в большой старой квартире, которую снимают сообща. Это и есть коммуна? Августа рассмеялась: Если хочешь, называй коммуной, хоть это и звучит так страшно, по крайней мере для тебя. Дело просто вот в чем: они прекрасно относятся друг к другу, а когда несколько человек объединяются и селятся вместе в большой квартире, то за жилье им приходится платить гораздо меньше, чем если бы каждый из них тратился на какую-нибудь паршивую меблирашку для себя одного.

А ты почему с ними не живешь? — спросил Ц. А.

Иногда у меня возникает такое желание, но потом опять пропадает, сказала Августа. Должно быть, мне больше нравится жить одной. Я часто захаживаю к ним, но затем возвращаюсь к себе. Я не смогла бы вынести постоянного соседства нескольких людей.