Испытание временем

Занятый своим делом в университете, он рассматривал стекла на свет и приклеивал к ним ярлыки, когда неожиданно услышал торопливые шаги по крутой лестнице. Кто-то стремительно поднимался по ней. Для чопорных нравов Московского университета этот топот, лишенный всякой степенности, был весьма необычен. Препаратор оставил работу и выглянул за дверь. Навстречу ему шел незнакомый человек лет пятидесяти, среднего роста и весьма тщедушного сложения. Он спешил, точно между ним и конечной целью лежали километры.

— Здравствуйте, я ваш профессор гистологии. Покажите, что у вас тут есть, — протянув руку студенту, скороговоркой произнес он.

Ученый бегло осмотрел помещение, пофыркал, — то, что он увидел, видимо, мало удовлетворило его, — и спросил:

— Что предполагалось читать сегодня студентам?

Все в этом человеке было необычно, ни внушительности, ни благообразия. Стремительный, подвижной, он жестикулировал, не оставаясь ни минуты в одном положении. Казалось, все в нем до мельчайшего мускула пребывает в беспокойном движении. Мысли его перескакивали с одного на другое, препаратор не успевал отвечать.

— Тема сегодняшней лекции — кишечник.

— Отлично. Когда начало лекции?

— Через пять минут.

— Хорошо, я буду читать.

Странный человек, он будет читать не подготовившись, выступать перед аудиторией экспромтом, о, этот профессор изрядный чудак!

Когда один из студентов явился к нему и предложил себя в качестве помощника, Гурвич в тот момент выполнял в кабинете несколько дел одновременно: вытирал объектив микроскопа, выяснял у сотрудницы результаты эксперимента и мельком заглядывал в какую-то рукопись. Если бы из соседнего помещения, откуда звучала музыка, донеслась фальшивая нота, он, несомненно, успел бы и на это откликнуться. Гурвич был незаурядным пианистом и художником, рисованию он учился в Италии и ушел из академии, усомнившись в своих способностях. По тем же соображениям он отказался от карьеры музыканта.

Мельком оглядев будущего помощника, профессор задал ему сразу четыре вопроса, не прерывая три собственных дела.

Гурвич и его неизменная помощница жена всегда селились при учебном заведении, институте или лаборатории. Это удобство было необходимо, так как рабочий день начинался у него задолго до лекций, опытов и официальных часов занятий. Независимо от времени года и всего прочего, в восемь часов утра раздавался стук его пишущей машинки. Свои статьи он писал на английском, французском и немецком языках, без черновиков и единой помарки. Диссертации сотрудников он сам переводил, не доверяя переводчикам. При этом собственные мысли Гурвича нередко оставляли глубокий след на страницах рукописи.

Сорок лет мысль Гурвича была обращена к одному и тому же вопросу: что такое жизнь? Где границы ее? Какие импульсы, где и кем порожденные, дают начало этому неведомому процессу? На каких путях формируется жизнь из мертвой материи? Какие силы управляют делением клетки, созидая из капельки протоплазмы сложный организм? В каких тайниках хранится стандарт превращений, которые клетка проходит от бесконечно малого до бесконечно сложного?

Пройдут века, прежде чем последует ответ на все эти вопросы, но то, что Гурвич открыл, не случайная находка, рассчитанная на короткий век. Он установил, что делению живой клетки предшествует вспышка коротких ультрафиолетовых лучей, подобная тем, какие обильно излучает солнце. Далекое, но закономерное родство между ничтожно малым и безгранично великим, как между силой притяжения, сообщаемой янтарю трением, и громом… Вспышка способствует самозарождению и пробуждению жизни вокруг себя. Умирающая клетка вернет природе этот заряд лучистой энергии, чтобы призвать к жизни новые поколения клеток.

Выделение лучей оказалось универсальным явлением: излучают яйца лягушки, костный мозг, сосудисто-волокнистые пучки картофеля, пульсирующее сердце, первые листья подсолнечника, лимфатические узлы позвоночных, кровь человека и животных и многое, многое другое. Всюду, где возникает жизнь, зародыш выбрасывает ультрафиолетовое знамя рождения.

Открытие проникло в клинику, и было найдено, что кровь усталых людей почти не излучает, короткий отдых этот процесс восстанавливает; кровь, облученная митогенетическими лучами, изменяет течение болезни у психических больных; наконец, русло крови раковых больных не излучает вовсе, ее гасит тушитель, образующийся в организме. Иначе обстоит с раковой тканью, она превращается в мощный источник лучистой энергии.