Испытательный срок

– Они и не знают толком. Нежить на чутьё ориентируется, а чем ближе к разлому – тем сильнее штормит фон.

– А мы как найдём?

– А мы не нежить.

Всё, расспрашивать бесполезно. Макс вздохнул, отправил в рот ежевичину и принялся ждать вечера.

На дело они вышли в сумерках. Щукин, которому за день надоело греть на солнце старые кости, уже уполз на кухню, зажёг одну конфорку и сидел спиной к плите, разгадывая кроссворды. К тому, чем заняты постояльцы, он никакого интереса не проявлял. Сразу за околицей Зарецкий решительно свернул к лесу; Максу категорически не нравилась идея идти напрямик через изрытый мелкими грызунами и заросший сорняками луг, но тратить силы на бессмысленный спор он не стал.

– Пирсинг сними, – негромко приказал Ярик.

– Зачем?

– Во избежание. Я же сказал, всё сбоит: магия, артефакты…

Макс послушно вытащил из брови зачарованное колечко и сунул в карман. Он рассчитывал, что после утренней прогулки лес покажется более-менее знакомым, но вечером всё выглядело совсем по-другому. Иначе ложились тени, искажались расстояния; там, где раньше сквозили солнечные лучи, теперь гнездилась мгла. Зарецкий, вообще никогда прежде в здешних лесах не бывавший, шагал меж деревьев уверенно, как по коридорам Управы.

– Тут ориентиры какие-то есть? – полюбопытствовал Макс, внимательно оглядывая округу.

– Есть.

– Какие?

– Тебе зачем?

– Организованно драпать с места потенциального происшествия, – Некрасов отмахнулся от назойливо зудящего комара. – Ишь, поделили с упырями сферы влияния…

– Тут нет упырей, – заметил Ярик, прихлопнув польстившееся на него насекомое.

– Вот я и говорю…

Деревья понемногу заступили оставшиеся за спиной луга и дремлющую деревню. Макс сосредоточенно вертел головой, пытаясь запомнить что-нибудь заметное. Увешанный мелкими ягодами куст малины, сломанная берёза, клок тёмной шерсти, зацепившийся за колючие ежевичные ветки…

– Тут живность какая-то водится, – предположил Некрасов.

– Ага. Гомо сапиенс, – насмешливо отозвался Ярик.

– Не только. Вон, смотри, не наш же дед тут бородой чесался!

– Кабаны, наверное, – Зарецкий едва взглянул на Максову находку и равнодушно пожал плечами.

– Страшные звери.

– Не страшнее нас с тобой.

Макс вытащил из кармана телефон. Часы показывали половину десятого, индикаторы связи демонстрировали пустоту. Ага, значит, и немагическая техника тут тоже в растерянности… Или просто сигнал от ближайшей вышки не добивает. Если вдуматься, и в деревне-то ловит через раз.

– Что чувствуешь? – тихо спросил Зарецкий, замедлив шаг.

– Устал немного, – признался Макс. – Но идти могу, не переживай.

– Я не про то. Может, неуютно или тревожно?

– Ну ты спросишь, блин, ночью, посреди леса, – проворчал Макс. – Стрёмно, конечно. Так и в метро тоже стрёмно!

– Нет, тут должно быть другое, – Зарецкий притормозил, настороженно озираясь. – Вроде беспричинного страха.

– Чары какие-то, что ли?

– Какие тут, к лешему, чары? Не работает уже магия, забудь о ней!

Макс недоверчиво покосился на коллегу. Так-таки и не работает? Он на пробу прищёлкнул пальцами, вызывая к жизни простенькую стихийную магию. Огонёк, каким Макс обычно поджигал сигареты, полыхнул на два метра в высоту, едва не спалив незадачливому экспериментатору брови и лишив листвы попавшиеся на пути ветки.

– Некрасов!.. – Ярик зло выругался и сгрёб Макса за ворот, вытаскивая из-под осыпающихся хлопьев пепла. – Ещё одна выходка, и поедешь в Москву писать по собственному!

– Всё-всё, больше не повторится, – пообещал Макс, стряхивая с рукава обугленный берёзовый листик. – Так что тут за чертовщина-то?

– Естественная защита, – уже спокойнее пояснил Зарецкий, разжимая пальцы. Макс недовольно поправил воротник. – Где-то в полукилометре от разлома возмущения в фоне уже такие, что даже минусы чувствуют и предпочитают унести ноги.

– А мы всё равно полезем, – полувопросительно предположил Макс.

– Конечно, полезем. Зачем приехали-то?

– А правда, зачем? – Некрасов, мозгуя, сосредоточенно сдвинул брови. – Что ты тут найти хочешь?

– Хоть какие-нибудь ответы, – тихо сказал Зарецкий. – Будь добр, информируй периодически о своём моральном состоянии.

– Как мило с твоей стороны, – пробурчал Макс. – Пока немножко не по себе.

Идти через полный подозрительных шорохов ночной лес было и страшновато, и скучно одновременно. Безотчётная паника Макса пока не обуяла, и он по заветам Верховского принялся развлекать себя мыслительными упражнениями. Про разлом как таковой вряд ли удастся выяснить что-то новое, всё-таки они с Зарецким не научники, вооружённые вагоном высокоточного оборудования. Значит, дело не столько в самой аномалии, сколько в чём-то, с ней связанном. Или в ком-то.

– Ярик, – окликнул Макс, осторожно переступая через поваленное бревно, – думаешь, дело говорил профессор? Ну, которого Ксюха отшила? Он же нёс такое что-то про разломы…

– Нёс, – согласился Зарецкий. – Интересно мне, кто ему это всё наговорил.

– Голоса в голове, – хихикнул Макс. – Это ж его авторская теория была.

– Ага, два раза, – фыркнул старший. – Сидел-сидел у себя в кабинете, и тут накрыло озарением… Нет, Макс, не сам он это всё придумал.