Истина Платона

— Я покажу, — сказал обречённо пленный дух. — Только идти надо. Тропа знаю. Там видно… идти сейчас.

Принял решение идти вдвоём. Я с Платоном, ну и дух… куда без него. Боцман оставался на хозяйстве, что делать, «ежели что», он знал. Связались со Зверем. Тот исстрадался от безделья и десятисекундному общению был несказанно рад. Сообщили ему цифры и сказали, что к вечеру будут ещё. Все друг друга поняли и набрались терпения. Платон проверил прочность узла на руке у Мехмета, дал ему пару галет, попить, и мы пошли. Шли налегке, к вечеру нужно было вернуться и продумать все нюансы операции.

Сколько духа не корми…

Конечно, этой тропы не было ни на одной штабной карте. Да и откуда? Тропа была не приметна среди многочисленных обвалов. Она еле заметным серпантином постепенно поднималась вверх по склону, не пересекая горную гряду, оставаясь всё время на теневой стороне. Мехмет на короткой привязи шёл первый, за ним, поглядывая по сторонам, шёл Платон, замыкал нашу универсальную группу я. Проводник наш шёл шустро, не филонил. А один раз даже предупредил Платона, что впереди небольшой провал и что нужно обойти или прыгать. Прыгнули. Так мы без особых проблем прошли около трёх часов. Привал решили устроить на вершине. Незаметно вышли на русло ушедшего в грунт водопада. Такое бывает с небольшими вертикальными потоками воды. То ли произошла подвижка грунта и «краник» закрылся, а может, иссяк подземный водяной резервуар. Переходили медленно и осторожно, так как камни и валуны сотни лет шлифовались мощными водными потоками и превратились в лакированные пасхальные яйца неправильной формы. Мехмет и Платон прошли «вброд» сухой водопад без проблем. А вот мой видавший виды «Адидас» неожиданно подвёл. Правая нога скользнула по почти круглому камню, и я почувствовал, что теряю равновесие и падаю. Инстинктивно успел правой рукой прижать к себе АКС, а левой зафиксировать гранаты.

Сознание не потерял, но в ушах неприятно звенело. Болели рёбра справа и колено правой ноги. Штанина быстро пропитывалась кровью. Возле меня уже сопел от возбуждения Платон:

— Ты как, командир? Ты не волнуйся, у нас ишак есть, довезёт, — успокаивал меня старшина, подтаскивая Мехмета, не заметив, что от волнения перешёл на «ты».

— Не скажу, что нормально, но двигаться, надеюсь, смогу, — ответил я, вспарывая ножом штанину. — Давай перевяжемся.

Платон отвязал от себя «языка», завёл ему руки за спину, связал их, стянув удавкой, как Боцман научил, и рывком поставил на колени. Мехмет дёрнулся, глухо застонал и взмолился перед Платоном:

— Брат, совсем болна… руки совсем немой…

— Ишак тебе брат! — огрызнулся Платон. — Ты не в сказку попал, дух.

Я достал маленькую аптечку, наощупь нашёл шприц — тюбик Промедола и, не раздумывая, всадил дозу в правое бедро. Жить стало веселей. Платон пожалел мои штаны и не стал превращать их в элегантные шорты. Аккуратно, насколько мог, надрезал штанину вокруг колена и, обработав рваную рану, забинтовал. По тому, как профессионально он это делал, было видно — парень не первый день на войне. Но время поджимало, нужно было двигаться вперёд. Я попытался встать. Получилось. А вот идти, а тем более прыгать с камня на камень, не очень.

— Слышь, борода, сколько ещё идти? Километров… часов? — спросил у Мехмета Платон, занося над его головой флягу с водой.

— От сухой водопад… мало идти. От водопад совсем мало и кишлак внизу, — оживился Мехмет, открывая «воронку» для воды в своей всклокоченной бороде.

— Командир, предлагаю вам здесь остаться с этим бабаём, а я быстро сбегаю посмотрю. Чего себя мучать и рисковать шею свернуть. Мне его к вам привязать или так оставить? А потом на этом ишаке быстро к нашим спустимся.

Платон был прав, я — не ходок. Достав из планшета кальку-схему кишлака, я отдал её старшине, сказав:

— Давай, Лёха. А мы пока с Мехметом за жизнь потолкуем.

Уже через пять — семь минут Платон исчез из вида, выбравшись из каменного потока «сухого водопада». Промедол (антишоковый обезболивающий препарат наркотического действия) сделал своё дело: голова, нога и рёбра практически не болели, а только напоминали, что они ещё есть. Жаль, конечно, что так всё получилось. Понятно, что жаль было не сломанных рёбер, хотя вроде не чужие, жаль было, что не дошёл и сам не увидел. Конечно, Платону я доверял и мнение его ценил, но командир — я. Мне принимать решение, от которого, прежде всего, зависят жизни моих пацанов и выполнение поставленной задачи. А о чём это говорит? А это, товарищ майор, говорит о том, что на обувке не экономят!