Истоки победы. Как разрушительные военные инновации определяют судьбы великих держав

Оглядываясь на десятилетие, прошедшее с момента окончания Первой мировой войны, становится ясно, что в понимании и развитии авиации ВМС был достигнут значительный прогресс. Авианосец теперь широко признавался как важная часть флота. Но линкор и боевая линия оставались главными, и на то были веские причины. В 1930-х годах самолеты все еще были сильно ограничены в дальности полета и бомбовой нагрузке. Таким образом, авианосцам приходилось курсировать в опасной близости от вражеского флота, прежде чем запускать свои самолеты, а затем лететь вперед, чтобы забрать те, которые вернулись с ударных миссий. По мнению многих наблюдателей, такой уровень уязвимости авианосцев был слишком велик, чтобы поддержать аргументы в пользу независимых ударных операций авианосцев.

Ввод в строй "Саратоги" и "Лексингтона" с их огромными авиакрыльями заставил адмирала Чарльза Ф. Хьюза, командующего американским флотом, заявить, что флоту необходимо пересмотреть методы управления своими военно-воздушными силами, поскольку «преимущества подавления воздушного наступления противника до его начала могут иметь далеко идущие последствия для взаимодействия главных сил». Мнение адмирала в итоге было проверено на практике в январе 1929 года во время IX флотской проблемы, первой, в которой обе стороны имели авианосцы.

Задача решалась у берегов Центральной Америки. Во время учений вице-адмирал Уильям В. Пратт (который недавно занимал пост президента Военно-морского колледжа) разрешил контр-адмиралу Ривзу, командовавшему "Саратогой", совершить скоростной заход в сторону Панамского канала. Ривз "атаковал" канал с помощью ударной группы из семидесяти самолетов, запущенной в 140 милях от цели. Атакующие, прибыв в 7:00 утра, достигли полной неожиданности, "поразив" шлюзы Мирафлорес и Педро Мигель , а затем переместились на авиабазу армии. Чарльз А. Линдберг, полковник резерва армейского авиационного корпуса, находился на борту "Саратоги" и принимал участие в летных операциях.

Атака удалась, несмотря на присутствие "вражеского" флота, в состав которого входил "Лексингтон". Однако во время подхода "Саратоги" к Панамскому каналу ее заметил "вражеский" крейсер "Детройт". Вскоре после того, как "Саратога" запустила свои самолеты, она была атакована линкорами "вражеского" флота и самолетами "Лексингтона" и была потоплена. Адмирал Генри В. Уайли, главнокомандующий флотом, отметив судьбу "Саратоги", заключил, что "не существует «справедливого анализа проблемы IX флота, который бы не указывал на линкор как на окончательного вершителя судеб флота». Уайли был прав. До тех пор, пока у авианосцев не было самолетов с большим радиусом действия, такая атака подвергала бы их большому риску уничтожения вражеским флотом.

Однако другие, такие как адмирал Пратт, извлекли другой урок, рассматривая удар "Саратоги" не как моментальный снимок времени, а скорее как отражение потенциала морской авиации. Пратт назвал рейд Ривза "самой блестяще задуманной и самой эффективно проведенной военно-морской операцией" в истории США. Пратт заявил: "Я верю, что когда мы больше узнаем о возможностях авианосца, мы придем к принятию плана адмирала Ривза, который предусматривает создание очень мощных и мобильных сил, ... ядром которых является авианосец". Пратт поднял свой флаг с борта "Саратоги" во время обратного похода, сказал он, «отчасти как знак отличия, но главным образом потому, что я хочу знать, что заставляет работать авиационные эскадрильи». На министра обороны, адмирала Хьюза, это также произвело впечатление. На вопрос комитета Конгресса о высоких расходах на эксплуатацию авианосцев адмирал заявил, что два новых авианосца будут «последними кораблями, которые он исключит из списка действующих». Став CNO в 1930 году, Пратт подчеркнул, что авианосцы должны быть задействованы в военных играх и учениях флота.

Проблема IX флота также ознаменовала собой еще один шаг в подъеме пикирующих бомбардировщиков за счет торпедоносцев. Торпедоносцы уже были ограничены своими относительно большими размерами, что уменьшало количество самолетов, которые мог вместить авианосец. Что еще более важно, когда торпедоносцы наносили свои удары, они должны были сохранять прямой и ровный курс при подходе к цели. Их фиксированный курс подвергал их воздействию истребителей-перехватчиков и корабельной зенитной обороны. Пикирующие бомбардировщики, действующие на больших высотах, было труднее обнаружить, а их крутое пикирование на цель делало их более сложной мишенью для корабельных зенитчиков. Таким образом, в "Проблеме флота X" из девятнадцати участвовавших в учениях торпедных эскадрилий была только одна. К 1936 году в учениях Fleet Problem XVII участвовали только 12 торпедоносцев из 253 самолетов авианосного базирования.