Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Внимание историков давно уже привлекают такие крупные реформы, как проведенные в 60 – 70-х годах XIX в. в Германии Бисмарком, крестьянская и другие реформы 60-х годов в России и т.д., которые явились важными вехами в преобразовании феодально-крепостнического общества и государства в капиталистическое. Классики марксизма-ленинизма неоднократно говорили, применительно к Германии, о революции «сверху». В плане интересующей нас проблемы важно установить: могут ли, и если да, то в какой мере, даже самые радикальные реформы, в том числе и заслуживающие наименования революций «сверху», а) решить задачи революции, б) сделать революцию излишней?

Если говорить об объективных задачах буржуазной революции, которые в самой общей форме сводятся к созданию благоприятных условий для развития капитализма, то эти задачи могут быть в отдельных странах решены путем таких реформ. Но, говоря о такой возможности, необходимо учитывать по меньшей мере два необходимых условия. Во-первых, подобные реформы стали возможны лишь после того, как в передовых странах Европы капитализм утвердился в результате революций

и стала складываться мировая капиталистическая система. Во-вторых, эти реформы были осуществлены под давлением революционной борьбы «низов». Они проводились тогда, когда народные массы оказывались недостаточно сильными, чтобы осуществить победоносную революцию, а «верхи» не могли уже управлять «по-старому». Анализируя экономические и политические преобразования, проведенные «сверху», Маркс, Энгельс, Ленин видели в них отнюдь не свидетельство против революции, а, напротив, доказательство исторической необходимости революции, «побочный продукт революционной классовой борьбы». Даже революции, потерпевшие поражение, оказывают огромное воздействие на последующее развитие. Энгельс в письме Каутскому в 1882 г. подчеркивал, ссылаясь на опыт революций 1848 г., что «действительные, не иллюзорные задачи революции всегда разрешаются в результате этой революции», и называл Бонапарта, Кавура и Бисмарка «душеприказчиками» революции[496]

.

Ответ на вторую часть вопроса – могут ли реформы сделать буржуазную революцию излишней? – более сложен. В.И. Ленин считал, например, что Германия после революции «сверху», объединения ее «железом и кровью», превращения в одну из развитых капиталистических стран не стояла более перед буржуазно-демократической революцией. Однако в силу ряда причин там в ноябре 1918 г. произошла буржуазно-демократическая революция, а в Восточной Германии после разгрома фашизма оказался необходимым длительный этап народно-демократических преобразований. Дело, видимо, в том, – если говорить только о самом главном, не затрагивая «зигзагов» истории, – что все буржуазные преобразования, в том числе и победоносные буржуазные революции, оставляли многочисленные недочищенные «авгиевы конюшни»[497].

Принципиально здесь важно подчеркнуть то, что Ленин, как и Маркс и Энгельс, не считал невозможным становление капиталистического строя в той или иной стране без

победоносной буржуазной революции. И все же точку на этом поставить нельзя. Есть другая сторона: путь революции предпочтительнее и с точки зрения быстроты общественного прогресса, и с позиции непосредственного интереса самых широких народных масс. «Реакция выполняет программу революции», – констатировал, например, Маркс, ссылаясь на деятельность Наполеона Бонапарта, но тут же прибавлял, что «эта программа революции в руках реакции превращается в сатиру на соответствующие революционные стремления и становится, таким образом, самым смертоносным оружием в руках непримиримого врага»[498]. Ленин, характеризуя буржуазные преобразования 60-х годов XIX в. в Пруссии и Австрии, подчеркивал, что они были проведены «вопреки

интересам рабочих, в самой невыгодной для рабочих форме, с сохранением и монархии, и привилегий дворянства, и бесправия в деревне, и массы других остатков средневековья»[499]. Число подобных высказываний велико. В них революция противопоставляется реформе не только как путь прямой и быстрый, но и наименее болезненный, хотя и связанный с жертвами.