Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания

Над переводом китайского текста трудились французские католические священники из миссии в Пекине, но происходило это в эпоху Просвещения. И целый ряд моментов явно выдаёт интеллектуальные и политические пристрастия последней четверти XVIII в. И вот эта замечательная книга попадает в просвещённые российские руки Михаила Ивановича Верёвкина (1732-1795). Сей человек был весьма неординарен даже на ярком фоне екатерининской эпохи, и потому уделим место краткой биографии первого жизнеописателя Сыма Цяня в отечественной словесности. Сын флигель-адъютанта Петра I, он был в 1742 г. определён в Морской кадетский корпус, где быстро выделился замечательными способностями к языкам (с годами овладел французским и немецким в совершенстве). Прослужил во флоте до 1755 г. и по рекомендации самого И. И. Шувалова был введён в состав администрации только что открывшегося Московского университета. В 1758 г. стал директором первой казанской гимназии, быстро превратив её в просветительский центр губернии. В 1763 г. Екатерина II жалует ему чин коллежского советника и поручает перевод иностранных книг на деньги Кабинета Е. И. В. И начался переводческий марафон длиною в три десятилетия и объёмом в многие тысячи страниц. Вдобавок к тому из-под пера М. И. Верёвкина вышли, а затем успешно поставлены во многих театрах более десятка пьес; была в его карьере и административная деятельность на многих средних руководящих должностях. Отметим, что Восток постоянно привлекал острый ум М. И. Верёвкина: кроме шеститомника «Записок, надлежащих до истории, наук, художеств, нравов, обычаев и проч. китайцев» он издал отдельной книгой (606 страниц!) биографию Конфуция, перевёл труды В. Миньо и И.-М. д’Оссона по истории Турции, а также Коран (с французского).

В заключение нельзя не задаться отнюдь не праздным вопросом: памятник какой культуры мы держим в руках, наслаждаясь его образным языком, благородными идеями и любопытными историческими деталями?[1703]

Сеэ-Ма-Тсиэн, Отец Истории Китайцев

Родовое прозвание его было Сыма, собственное же имя Цянь, с придатком Цы Шан; рождён в Лунмэне; воспитывался пред глазами отца, мужа учёного, паче обиловавшего книгами, нежели златом и сребром. На десятом году возраста знал уже столько букв, что мог бегло читать Гувэнь, сочинение, научающее красноречию и почтенной красоте слога, осведомляющее с точностью о нравах, обычаях и народоправлениях в древние времена. Тогда уже проявил он наклонность свою к роду упражнения в науках, к коему как бы предуставляло порождение его. Уже умел вопрошать к месту и кстати; уже мог объяснять читаемое им; сближать места, надлежащие до одного какого-либо и того же предмета. Никогда не нужны ему были поощрения, угрозы и ласки, дабы заставить его быть прилежнее; прилежал к наукам сам собою паче, нежели ожидать было можно от всякого принуждения.

Так трудился до двадцати лет возраста своего. Увидели в нем ценителя сочинений глубокомысленного и основательного. Многое из читанного им казалось ему неимоверным; искал источников; нашёл оные и уверился собственными своими глазами. Отыскивал также, не скрываются ли от сведения его какие-либо труды великого Юя. Путешествует к девяти главнейшим горам, сиречь к краям древнего Китая, где приносились жертвы в честь Шан-ди. Наведывается о всех преданиях, которые могли ещё быть сохранены народами неукротимыми, удалившимися при самых начатках монархии в горы сии и составившими орды особые. Наконец, тщательно осматривает памятники, сколько-нибудь уцелевшие от едкости времён.

Располагает путь свой к Полудню, достигает Куайцзи, обтекает всю область Чанша, обозревает все места, покрывавшиеся некогда водами, осушенные великим Юем. Удовлетворив любопытство на сей части империи, называемой ныне областью Хунань, садится на ладью, мчится по всем излучинам и коленам реки Янцзы; везде и всё замечает, а через то или утверждается в читаемом им

, или поправляет понятия свои.

От южного края государства направляется к северному. Останавливается на несколько дней в области Шаньдун, населённой людьми великорослыми, именовавшейся Царством Луским, когда была [616] отечеством знаменитого Конфуция и большей части прославившихся его учеников. С благоговением взирает на землю, по которой ступали некогда стопы философов сих. Собирает надписи и даты относительно былых событий; роется даже под развалинами и в самых могилах. После следует вдоль берегов Вэньшуй и Сышуй.

Между тем извещается, что отец его смертельно болен. Сыновняя любовь, сильнее действуя в сердце его, нежели желание научиться, побуждает его вернуться домой. Прибыл, но только для принятия последних отеческих наставлений, для созерцания последних его вздохов; успел, однако же, кратко рассказать ему о своих обретениях. Кончающийся уже старец собирает остатки сил, хватает руку сыновнюю, сжимает её и говорит.