Истории надежды

Мы уселись на табуреты — Михаэль, Маргарет, переводчица и я. Михаэль, худой, сутулый мужчина с горящими живыми голубыми глазами, сел рядом со мной. Он рассказал, что несколько десятилетий подряд жил с Силкой в одном многоквартирном доме и что они с ней были единственными евреями в этом доме. Они с Силкой признавали друга товарищами по несчастью, испытавшими на себе Холокост, но держали это в тайне — при коммунистическом режиме Холокост нельзя было обсуждать. Он хотел, чтобы я послушала его историю: во время Холокоста его, ребенка в то время, прятали, передавая из семьи в семью неподалеку от гор Татры. Они с Силкой хотели вместе съездить в Израиль, но ни один не съездил. Мне очень повезло, что я встретила его и услышала его историю.

Я часто повторяю слова «для меня большая честь...». Это потому, что я действительно почитаю за честь эту возможность рассказывать мои истории, встречаться и беседовать со многими людьми по всему свету. Надеюсь, рассказав историю Силки, я отдала ей должное, как в свое время обещала Лале. Для меня большая честь воспользоваться этой привилегией.

8

Цена слушания

Подчас мы не нуждаемся в совете. Нам нужно лишь, чтобы кто-нибудь нас выслушал.

«Он в порядке». Мой стандартный ответ на вопрос родных «Как там Лале?», когда я возвращалась от него на протяжении полугода нашего общения.

Лале Соколов встречался с моими близкими, флиртовал с моей молодой дочерью, шутил с моим мужем, говоря, что я могла бы быть его женой, а была подружкой. Трое моих взрослых детей и мой муж полюбили этого очаровательного старого хитреца, поэтому они стали замечать мою сдержанность и нежелание делиться новостями о Лале и рассказанными им историями.

Когда я только впустила Лале в нашу жизнь, то часто приезжала домой к обеду, который уже бывал в разгаре, и начинала рассказывать о том, как прошла моя встреча, не вдаваясь в подробности, но передавая смысл разговора. И разумеется, я не могла не вспомнить об эпизодах с собаками. А теперь мои родичи слышали лишь: «Он в порядке». Я как бы отталкивала их, но отдавала себе отчет в том, что родные внимательно присматриваются ко мне, тревожась, но толком не зная, что делать.

Этот сдвиг в моем отклике на вопросы близких произошел в то же время, когда собаки Лале приняли меня в свой круг и когда сам Лале начал делиться со мной душевной болью и глубокими страданиями, пережитыми во время его пребывания в Освенциме-Биркенау. Как я уже писала, поначалу Лале рассказывал о своей жизни невозмутимым тоном, сообщая лишь факты. Он рассказал, что у него были брат и сестра, и немного о родителях, но ничего о своем детстве, о том, что помогло бы понять, как он стал мужчиной. Он настолько точно описал Освенцим и Биркенау, что, впервые оказавшись там в 2018-м, я знала, где искать барак, в котором жил он, в котором жила Г ита, или то место рядом с газовыми камерами и крематорием, где он работал. Но в те ранние встречи он не рассказывал, что чувствовал, проходя через этот ад на земле. Я знала, что он мог рассказать больше, и чувствовала, что это для него очень тяжело, но он хочет рассказать об этом. Иногда он начинал говорить, потом останавливался и замолкал. Поджав губы, он ронял голову на грудь и гладил одну из собак. Его поведение говорило о глубоко запрятанной боли. Как я описывала, лишь познакомив его с моей семьей, открывшись перед ним, я сумела установить между нами эмпатическую связь. С ней пришло доверие и завязалась дружба.

Уровень доверия, символизируемый мячиком, который отдала мне Тутси, был большой честью для меня, но сопровождался эмоциональной нагрузкой, с которой приходилось справляться. Оглядываясь назад, я должна была раньше приметить знаки, оценить происходящее, ведь у меня имелся опыт социальной работы, но всегда легче увидеть что-то в других, чем в себе. В профессиях, связанных с уходом за больными, часто считается, что практик говорит красивые слова, но забывает доказать это на деле. Для работников сферы психического здоровья очень важен регулярный организованный контроль. Во время моей работы в больнице нам очень помогали так называемые мини-брифинги. Мы знали, что всегда кто-нибудь из коллег готов выслушать человека, которого что-то волнует, — не обязательно дать совет, а просто выслушать.