История Абулфейз-хана

Так как правое крыло высокого знаменитого войска, которое по-тюркски называют онг, представляло собрание туркмен, из коих каждый, как барс, был полон отваги, а так как [каждый] готов был броситься в бой, то оно было подчинено Хаким мирахуру, который своим мечом воскресил [славную эпоху] сельджуков, возобновил строй войск Тогрула и поднял царственное знамя Санджара[270] со дня на день увеличивающимся могуществом Бузанджирова дома. На левом фланге, каковой по-тюркски означается термином сол, [находился] «опора эмиров» Хаким-бий аталык; полный хмеля от пиршества мангытских принцев, которые имели этот хмель [еще] в чаще преданности наместнику всемилостивого [Аллаха], Мухаммед Шейбани-хану, омочившему [свою] шашку кровью, — он укрепился в удовольствии опьянения /

125 б/ [своей] преданностью государю. Во главе небольшого бдительного войска, оси государства, [был] завернувшийся ногами в подол преданности Кутлук диванбеги сарай[271]

, развернувший на фланге [своего] войска знамя катаган. Таким образом были расположены правый и левый фланги армии. Когда закончилось построение рядов войска, господин «убежище должности накиба», Мухаммед Хашим-ходжа из рода сейидатаи, занялся распределением обязанностей отдельных войсковых частей. Но несущие Судный день войска не успели еще в своей переправе через Зарафшан дойти до середины реки и выстроиться в боевой порядок, как враги воспользовались этим моментом. Оставив покорного Раджаб-султана подле Девкенда, /126 а/ Абдулкарим и Ибрагим-бек, [сын] Рустема сразу бросились в атаку на правый фланг страшного [бухарского] войска. Как стремительный поток несчастья, подобный волнам бедствия, [все сметающим на пути], они обрушились на правый фланг. А так как на правом фланге находились туркмены, то эта хорошо сражающаяся народность храбро встретила вражеский натиск. Ввиду того, что площадь боя была занята пахотными полями, на которых было множество кочек и низин, [вообще всяких] неровностей, то одни обратили тыл по туркменскому обычаю, уподобляемому в войне в начале боя, и бросились в [притворное] бегство, чтобы потом повернуть на врагов, что по-тюркски обозначается словом дунгук, другие по своему обычаю нападали, возбуждая храбрость врагов. Но так как неприятельское войско было многочисленно, то [бухарцы] поневоле обратились в бегство /

126 б/ как на правом, так и на левом фланге. И [все] несущее ужасы Судного дня [бухарское] войско потекло [вспять], как поднимаемый ветром песок. Однако бунчук «убежища войны», сферы подвигов Рустема, «опоры эмиров» [Хаким-бий аталыка] остался среди волн правого крыла неприятельской армии. И, упаси бог, [что бы случилось], если бы «убежище войны» не проявлял могучую устойчивость, подобную мощной каменной горе, и твердую выдержку, [хотя] никто из рук врагов не уходил подобру-поздорову. И когда [этот], храбростью подобный Сухрабу эмир палицы и единоборства, увидел, что враг храбро и без сопротивления гонит [бухарские войска], он взял в руки исторгающее жизнь копье вместе с бунчуком и бросился в атаку на небольшую группу неприятелей, погрузившись в море боя. Он рукою [ловкого] пловца, уподобляясь качествами крокодилу, /127 а

/ нанизывал кенегесов на вертел копья и жарил их, как шашлык, на огне меча. Поражая шашкою видом подобных леопардам багринов, он сбрасывал их с седел. [Как] некоего высоко взлетающего совершенного царственного сокола, он выпускал стрелу из гнезда лука. Он похищал из рядов арены боя вражеских орлов, а по временам огненную воду, т. е. меч Млечного пути небес отваги, отвязывал с небоподобного пояса [и разил им] по узким глазам звезд вражеского существования, сбрасывая [неприятелей], как пузыри, на поверхность воды небытия.

В тот день бойцы государства проявляли необычайную преданность и самоотверженность, особенно Хакк Назар дадха и Ходжим Бирды ишик-ака-баши вместе с «опорою эмиров» [Хаким-бий аталыком] отличились замечательным мужеством. /127 б/ И действительно, если бы не помощь [всевышней] Истины, Хакк Назар дадха не добрался бы [помочь] аталыку, и близко уже было к тому, что того Рустема Дастана враг захватит в волнах бедствий, обрушившихся на бухарское войско. Однако Ходжим Бирды ишик-ака-баши, сев на длиннохвостого коня, [бросился на врагов], и всюду, куда он ни нападал, он, как смерть, настигал неприятелей. С копьем в руке, исторгающим жизнь и проливающим кровь, он поражал им подобно стреле, прямо летящей в цель жизни врага. Подобно волне моря храбрости, с пеною на губах, с сердцем, полным преданности, он ежеминутно обращался к себе, говоря: «О нерадивая душа! Напряги все усилия, ибо это день отваги. О тело, существо которого из четырех [элементов], разбрасывай воду и глину [вражеских тел]! /128 а/ О жизнь! ты отпрыск души сердца, брось сегодня и существование и путь к небытию».