История эмоций

Противопоставление социального конструктивизма и универсализма задавало структуру исследованиям эмоций с XIX века. При всем скептицизме по отношению к «поворотам» и модам, равно как и по отношению к нынешней жажде реальности, надо сказать, что даже радикальный социальный конструктивизм ставит реальные проблемы. Невозможность использования метапонятий – номинализм – означала бы конец науки, по крайней мере такой, какой мы ее знаем. Но де-факто большинство социал-конструктивистов не практикуют радикального социального конструктивизма. Вернемся опять к примеру, уже приводившемуся выше: к средневековым «сагам об исландцах». В «Саге о Ньяле» (XIII век) когда Торхалль Аcгримссон слышит об убийстве своего воспитателя, «его тело распухает, кровь течет у него из ушей, и он падает без чувств»[1091]

. Обморок мы все можем себе представить, с распуханием тела уже сложнее, но чтобы от ярости у человека текла из ушей кровь? Радикальному социал-конструктивисту пришлось бы предположить, что в Средние века у людей в приступе ярости шла из ушей кровь, то есть что границы телесного выходили за рамки того, что мы сегодня способны вообразить. Однако всё, что нам известно о человеческом теле, заставляет признать, что это невозможно и в XIII веке тоже не могло быть возможно. Никакая эволюция не может привести к таким серьезным физиологическим изменениям всего за семь столетий. Здесь мы бессознательно используем тело в качестве абсолютной границы. На самом деле такие неявные предположения мы делаем постоянно: то и дело мы абсолютизируем современные феномены, нынешнее положение дел, – даже там, где не замечаем этого.

Противостояние социального конструктивизма и универсализма определило и архитектуру этой книги. Заявленная цель заключалась, однако, в том, чтобы выйти за рамки этой структуры и при любом случае указывать на то, как осуществляется или может осуществляться изучение эмоций «помимо кушетки», – воспользуемся в последний раз метафорой Лоррен Дастон, говорившей о необходимости коллективной психотерапии для того, чтобы научная дисциплина смогла вырваться из бинарной оппозиции «природа vs. культура». А что делать, если психотерапия не подействует? В случаях, когда терапию приходится прерывать, выход, как известно, только один: сменить терапевта и начать заново.

БЛАГОДАРНОСТЬ

Это не я решил написать эту книгу, а она решила, что я должен написать ее. Я работал над другим проектом – исследованием по истории солдатского страха, – и в ходе той работы стали накапливаться концептуальные проблемы; они становились все серьезнее, так что в какой-то момент я понял, что надо с ними разобраться, прежде чем двигаться дальше. Это произошло в 2007/08 учебном году, когда я был стипендиатом в Исторической коллегии в Мюнхене. О своем намерении отойти на время от темы я рассказал Лотару Галлю, бывшему тогда председателем Попечительского совета, и он проявил полное понимание. Ему, Карлу-Ульриху Гельбергу, Элизабет Мюллер-Лукнер и Элизабет Хюльс, а также стипендиатам Мартину Вреде, Альбрехту Кордесу, Йоргу Фишу и Георгу Шмидту я сердечно благодарен за плодотворный год, проведенный мною в стенах этого уникального Института перспективных исследований. Кроме них я благодарю Михаэля Хохгешвендера, Беньямина Шенка и Мартина Шульце Весселя за хорошие разговоры и многое другое, что было в тот год в Мюнхене.