История эмоций

Я думаю, что постмодернистская позиция – это позиция мужчины, который любит очень культурную женщину и знает, что он не может сказать ей: «Я безумно люблю тебя», потому что он знает, что она знает (и что она знает, что он знает), что эти слова уже написаны Барбарой Картленд. Но выход есть. Он может сказать: «Как сказала бы Барбара Картленд, я безумно люблю тебя». Тогда, избежав ложной невинности, сказав открыто, что теперь уже невозможно говорить невинно, он тем не менее сказал то, что он хотел сказать этой женщине: что он любит ее, но любит ее в век утраченной невинности[513]

.

Логичным следствием этих противоречий и связанных с ними перекосов является распространенный в популярной психологии диагноз «commitmentphobia», то есть боязнь серьезных отношений. Не исключено, что скоро он уже будет включен в «Руководство по диагностике и статистике психических расстройств». Иллуз утверждает, что это не «настоящая» болезнь, а гипертрофированный вариант капиталистической модели любви. По мнению исследовательницы, эта фобия означает неспособность человека сделать выбор в условиях избыточного предложения вариантов. Люди все время ожидают, что на рынке появится что-то еще лучшее, еще более подходящее:

Можно даже рискнуть предположить, что «боязнь серьезных отношений» […] это побочный продукт идентичности, основанной преимущественно на утверждении человеком собственной автономии через выбор образа жизни, результатом чего является его нежелание отказаться от свободы выбирать и от перспективы «найти себе кого-нибудь получше»[514]

.

Какого рода социологией эмоций занималась Ева Иллуз? Какой метод она использовала? В основе ее построений лежит эклектичный теоретический букет, в котором наряду с классиками вроде Вебера, Маркса и Дюркгейма мы видим и структурализм, и Франкфуртскую школу, и постструктурализм. Зачастую Иллуз начинает с цитаты из какой-нибудь теории с тем, чтобы дальше приложить ее к своему материалу и в конечном итоге модифицировать. Ее методы включали в себя качественные интервью и эксперименты, при которых испытуемым предлагалось выбрать одну из трех «романтичных» открыток и обосновать свой выбор. Кроме того, она сравнивала выборки рекламных материалов из журналов 1920–1930‐х и 1989–1991 годов, анализировала, не претендуя на полноту, глянцевые журналы и сборники советов по партнерским отношениям. Если бы ее книга претендовала на статус исследования, выполненного в соответствии с конвенциями исторической науки, то хронологический беспорядок, скачок из межвоенных годов сразу в 1980‐е был бы причиной для серьезного недовольства ею. Кроме того, «Потребление романтической утопии» – уже не первое социологическое исследование романтической любви[515]

, но мастерская вивисекция этого феномена в книге Иллуз обращает на себя внимание эффектом уничтожения иллюзий. Свой социологический скальпель автор ведет такой уверенной рукой, с такой неумолимостью вскрывает социально-экономические факторы любви, что к концу книги от романтики почти ничего не остается.

8. 1990-е годы – I. Антропология эмоций после социального конструктивизма