История эмоций

Кёвечеш тоже считает, что изучение эмоций находится как бы в ловушке между двумя полюсами – социальным конструктивизмом и универсализмом, – и что эта дихотомия непродуктивна, и что нужно какое-то посредничество между радикальными конструктивистами (такими, как Ром Харре, полагающий, что эмоции конструируются прежде всего средствами языка), с одной стороны, и Джозефом Леду, который утверждает, что эмоции возникают бессознательно в мозгу, а языковое их выражение – это, самое большее, «сахарная глазурь, украшающая эмоциональный торт»[532], с другой стороны. Как собирается Кёвечеш поженить эти два лагеря? Универсальным или «почти универсальным» моментом, как он утверждает, является телесность эмоций[533]

. На ее основе формулируются «почти универсальные» метафоры. Так физиологическое измерение гнева устанавливает «определенные границы для концептуализации гнева». Например, гнев телесно воспринимается как повышение температуры кожи – и это, очевидно, культурная универсалия[534]. Этот физиологический опыт задает рамки, в которых могут возникать метафоры гнева. Почти универсальной метафорой гнева является образ «сосуда под давлением». Кёвечеш считает, что нет причинно-следственной связи между физиологией и метафорой и поэтому телесный опыт не обязательно приводит к возникновению метафор, но делает «большое количество других возможных метафорических концептуализаций либо несовместимыми, либо неестественными. Было бы странно, например, представлять себе гнев, как, скажем, тихо падающий снег: такой образ полностью несовместим с тем, каковы наши тела и что происходит с нашей физиологией, когда мы гневаемся»[535]

.

В итоге Кёвечеш предлагает попытку занять промежуточную позицию между полюсами социального конструктивизма и универсализма: люди, пишет он, могут предпочесть

различные способы концептуализации своих эмоций в рамках ограничений

, налагаемых на них универсальной физиологией. Эти ограничения дают носителям очень разных языков широкие возможности облекать в понятия свои сильные эмоции, и делать это иногда очень по-разному[536].

«Новый синтез» языка эмоций называется «телесным конструктивизмом» (body-based constructionism); он основан на предположении,

что некоторые аспекты […] универсальны и явно связаны с физиологическим функционированием тела. После того как мы отфильтруем универсальные аспекты языка эмоций, оставшиеся весьма существенные различия в языке и понятиях, описывающих чувства, могут быть объяснены различиями в культурных знаниях и прагматических дискурсивных функциях, которые действуют по неодинаковым культурно определенным правилам или сценариям. Этот подход также позволяет нам увидеть точки напряженности, где культурные интересы могут противоречить врожденным тенденциям выражения, подавлять или искажать их. Таким образом, нам не нужно навсегда оставаться в противоборствующих лагерях – «нативисты» (innatists) против «социальных конструктивистов»[537].

Итак, Золтан Кёвечеш как специалист по лингвистике считает, что наиболее важными «источниками знания» об эмоциях служат слова, особенно употребляемые в фигуральном, образном смысле. В конечном итоге Кёвечеш приходит к выводу, что выражение эмоций средствами языка и образов отчасти связано с телом и универсально, а отчасти определяется культурой. Хорошо. Но в какой степени тело сводится к физиологической телесности? Что, если и тело – это тоже культура?

9. 1990-е годы – II. Дихотомия «социальный конструктивизм vs. универсализм» преодолена?