История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

На Савинкове с особой яркостью можно проследить всю историю партии эсеров. Савинков - террорист, член боевой организации, участник ряда покушений на царских сановников. После революции 1905 года Савинков ушел от политической работы и занялся литературой. Его перу принадлежит роман "Конь бледный", в котором бывший бомбист оплевывает революцию, как и многие интеллигенты, испугавшиеся после 1905 года трудностей борьбы. Лучше всего авантюрист этот характеризуется его собственным лозунгом: "Морали нет, есть только красота". Во время войны Савинков поддерживал империалистский лозунг: "Война до победного конца". После Февральской революции Савинков занял крайне правую позицию среди эсеров, требуя "твердой власти". Бьюкенен писал о нем: "Савинков представляет собой пылкого поборника решительных мер как для восстановления дисциплины, так и для подавления анархии, и о нем говорят, что он просил у Керенского разрешения отправиться с парой полков в Таврический дворец и арестовать совет"[430].

Савинков одобрил попытку Корнилова обвинить большевиков в неудаче наступления. Поддержал генерала и Филоненко. Что представлял собой Филоненко, можно судить по следующей резолюции солдат: "Общее собрание солдат и офицеров 9-го броневого автомобильного дивизиона, обсудив вопрос о поручике М. М. Филоненко, состоящем ныне комиссаром Временного правительства при Ставке, постановило:

"Довести до сведения военного министра Керенского, совета рабочих и солдатских депутатов и исполнительного комитета съезда советов, что вся предыдущая деятельность Филоненко, в бытность его офицером в дивизионе, выражалась в систематическом издевательстве над солдатами, для которых у него не было иного названия, как "болван", "дурак" и т. п., в сечении розгами, например, ефрейтора Разина, причем, будучи адъютантом, применял порку без разрешения командира дивизиона, исключительно опираясь на свое положение, что ему никто не смел перечить в мордобитии, которым он всегда грозил и цинично проповедывал, и самом невозможном оскорбительном отношении к солдатам, на которых он смотрел как на низшие существа, а потому, принимая во внимание эту деятельность, считаем, что Филоненко не может занимать пост комиссара революционного правительства"[431].

Савинков и Филоненко решили, что генерал, не сумевший справиться с внешним врагом, проявит больше способностей в борьбе с внутренним. Оба комиссара добились назначения Корнилова главнокомандующим фронта. Савинков писал поэтому поводу: "С назначением генерала Корнилова главнокомандующим войск Юго-западного фронта стала возможна планомерная борьба с "большевиками"[432]. Корнилов оправдал доверие контрреволюции. Ободренный открытым сочувствием буржуазных элементов, генерал принялся восстанавливать в армии прежнюю палочную дисциплину. Он ультимативно потребовал введения смертной казни на фронте. Керенский сразу пошел на уступки и 12 июля по телеграфу ввел на фронте смертную казнь.

Корнилов разослал телеграммы министру-председателю Львову, Керенскому и Родзянко, ультимативно требуя исключительных мер. 9 июля Корнилов приказал всем войсковым начальникам расстреливать из пулеметов и орудий те части, которые самовольно отойдут с позиций. Эсеро-меньшевистский исполнительный комитет Юго-западного фронта поддержал Корнилова и телеграфировал Керенскому: "Сегодня главнокомандующим Юго-западного фронта и командующим 11-й армией с согласия комиссаров и комитетов отданы приказы о стрельбе по бегущим"[433].

Телеграммы и приказы Корнилова услужливо перепечатывались всеми буржуазными газетами. О Корнилове заговорили в печати как о человеке, способном остановить революцию. Правительство и само не прочь было идти дальше в разгроме революции, но опасалось поднять против себя массы. Тем охотнее пошло оно навстречу кандидату в диктаторы. "Когда генерал Корнилов был назначен верховным главнокомандующим, - писал в своих воспоминаниях генерал Деникин, - все искания прекратились. Страна - одни с надеждой, другие с враждебной подозрительностью - назвала имя диктатора"[434].

Найдя "имя", реакция приступила к подготовке общественного мнения. В огромном количестве была издана специальная брошюра под таким заглавием: "Первый народный главнокомандующий генерал-лейтенант Лавр Георгиевич Корнилов". В брошюре сообщалось, что генерал Корнилов вышел из народа и теперь народ избрал его своим главнокомандующим. О боевых подвигах генерала автор распространялся без стеснения. Так по поводу сдачи 48-й дивизии составитель брошюры писал, что австрийцам досталась "крохотная кучка людей, похожих на тени, - семь человек. Среди них были тяжело раненый Корнилов и раненый санитар"[435].

На деле, как установлено документами, в плен попало более 6 тысяч человек, а сам Корнилов, покинув на произвол судьбы свою дивизию, сдался через четыре дня. причем рана его оказалась пустяковой. Автором хвалебного сочинения оказался В. О. Завойко, ближайший друг и соратник Корнилова.