История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

Да съезде выступал с приветствием министр торговли и промышленности Прокопович. Купцы и фабриканты встретили левокадетского министра ироническими восклицаниями и смехом. Контрреволюция воспользовалась торгово-промышленным съездом для создания так называемого "совещания общественных деятелей" - фактически это был штаб контрреволюции. В него входили крупнейшие лидеры кадетов, октябристов и явных монархистов: Родзянко, генералы Алексеев, Брусилов, Каледин, Юденич и другие, Милюков, Маклаков, Кишкин - всего около 300 человек. Заседания были закрытыми. Представители печати не допускались. 9 августа "совещанием" за подписью Родзянко была послана телеграмма Корнилову: "В грозный час тяжких испытаний вся мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верою. Да поможет вам бог в вашем великом подвиге воссоздания могучей армии на спасение России"[440].

"Совещание" заслушало доклады о политическом, финансовом, экономическом и военном положении. По политическому вопросу собрание приняло резолюцию, в которой требовало: "Пусть центральная власть, единая и сильная, покончит с системой безответственного хозяйничанья коллегиальных учреждений в государственном управлении; пусть требования отдельных народностей будут введены в законные и справедливые пределы"[441].

К резолюции было добавлено, что Учредительное собрание должно собраться в Москве. По военному вопросу была принята программа Корнилова. В заключение "совещание" избрало постоянное бюро по организации в дальнейшем всех общественных сил. В состав бюро вошли: Родзянко, Рябушинский, Струве, Милюков, Маклаков, Шингарев, Шидловский, Шульгин, Кишкин, Кутлер, от офицерского союза - Новосильцев. Словом, под маской "совещания общественных деятелей" объединились все буржуазные и помещичьи партии. Именно из этого "совещания" вышли будущие крупные контрреволюционные организации - "правый" и "национальный" центры, сыгравшие большую роль в колчаковщине и деникинщине.

Самый состав Государственного совещания определял его контрреволюционную сущность. От Государственной думы всех четырех созывов там было 488 человек, от советов и общественных организаций - 129. Городские думы получили 129 мест, земства - 118, торгово-промышленные круги и банки - 160, научные организации - 99, армия и флот - 177, духовенство - 24, национальные организации - 58, крестьяне - 100, кооперация - 313, профсоюзы - 176 и т. д. Собрались старые генералы и верхи командного состава, кадетские профессора, архиереи, чиновники, кооператоры. Прибыли и представители буржуазии с Рябушинским во главе, с тем самым Рябушинским, который угрожал народным массам голодом и нищетой, если они не откажутся от своих требований.

Большевики, делегированные на съезд советами, решили выступить с разоблачительной декларацией и затем покинуть "совещание". Однако эсеро-меньшевистское руководство Центрального исполнительного комитета советов исключило большевиков из состава делегации, боясь испортить демонстрацию "единения всех живых сил страны".

В целях разоблачения и борьбы с контрреволюционным "Государственным совещанием" большевистская партия решила организовать в Москве всеобщую однодневную стачку. В создавшихся условиях это было наилучшей формой борьбы. В своем воззвании Центральный комитет большевистской партии предлагал рабочим не делать никаких уличных выступлений и не поддаваться на провокацию, так как буржуазия могла использовать подобные выступления для вооруженной расправы с рабочим классом. Московские пролетарии горячо откликнулись на призыв партии. Несмотря на сопротивление эсеро-меньшевистского большинства Московского совета, запретившего стачку, в день открытия Государственного совещания - 12 августа - в Москве бастовало свыше 400 тысяч человек. Буржуазия воочию убедилась, за кем в действительности шел рабочий класс. Боевая готовность московских пролетариев умерила пыл представителей буржуазии. Они бежали от революционных бурь Петрограда в "спокойную" Москву, но на улицах "мирной Москвы" их настигла та же революционная буря.

Переворот в пользу военной диктатуры готовился к моменту созыва Государственного совещания. Пресса превозносила Корнилова, курила ему фимиам. Юнкерам, охранявшим Большой театр, где происходило "совещание", были выданы боевые патроны. В Москву вызвали с фронта казаков.

Выступления на Государственном совещании раскрыли истинные устремления буржуазии. Здесь уже не Керенский был властителем дум. Когда он, намекая на июльские события, грозил посягателям на власть, видя их "и слева и справа", то те, кто собирался выступить против революции, только двусмысленно улыбались. Истеричные угрозы Керенского буржуазию не пугали. В ее руках были достаточно убедительные доказательства соучастия "социалиста" Керенского в подготовляемом ударе по революции.

Подлинным вождем всех реакционных сил этого сборища был Корнилов. В Москву он приехал на второй день после открытия "совещания". На Александровском вокзале генералу устроили исключительно торжественную встречу. Корнилова вынесли на руках.