История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I.

"На вере в вас мы сходимся все, вся Москва"[442], приветствовал его кадет Родичев.

Миллионерша Морозова упала на колени перед Корниловым.

Открыто угрожая в своей речи падением Риги, намекая, что откроет немцам дорогу на Петроград, Корнилов требовал восстановить дисциплину в армии, предоставить начальникам власть и поднять престиж офицеров. Кандидат в диктаторы предлагал ввести смертную казнь не только на фронте, но и в тылу, военизировать железные дороги, фабрики и заводы, работавшие на оборону.

Программа диктатуры не являлась творчеством одного Корнилова. Она была подготовлена при помощи Савинкова и Филоненко в Ставке еще в конце июля. Первый раз Корнилов вручил программу Керенскому 3 августа, второй раз в дополненном и исправленном виде - 10 августа. Но Керенский медлил с ответом.

"Там был изложен целый ряд мер, - объяснял свое колебание Керенский, - в огромном большинстве вполне приемлемых, но в такой редакции и с такой аргументацией, что оглашение ее привело бы к обратным результатам"[443].

Накануне Государственного совещания кадеты произвели давление на Керенского. Утром 11 августа Ф. Кокошкин заявил ему, что партия "народной свободы" выйдет из состава правительства, если программа Корнилова не будет принята. Новый кризис был предотвращен тем, что Временное правительство в тот же день приняло в основном требования Корнилова от 3 августа.

Чего стоили после этого всё угрозы Керенского против "посягателей" на власть. Вождь "революционной демократии", как писали о нем соглашатели, заранее принимал участие в подготовке контрреволюции.

Наиболее полно на Государственном совещании развернул программу контрреволюции генерал Каледин. Атаман казачьего войска нагло потребовал: "1. Армия должна быть вне политики, полное запрещение митингов, собраний с их партийной борьбой и распрями.

2. Все советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу.

3. Декларация прав солдата должна быть пересмотрена и дополнена декларацией его обязанностей.

4. Дисциплина в армии должна быть поднята и укреплена самыми решительными мерами.

5. Тыл и фронт - единое целое, обеспечивающее боеспособность армии, и все меры, необходимые для укрепления дисциплины на фронте, должны быть применены и в тылу. 6. Дисциплинарные права начальствующих лиц должны быть восстановлены, вождям армии должна быть предоставлена полная мощь"[444].

Между прочим в своей речи Каледин подчеркнул, что казачество - то самое казачество, которое так часто обвиняют в контрреволюции, - спасло правительство 3 - 5 июля. Каледин с солдатской откровенностью выболтал на Московском совещании, что именно министры- "социалисты" призвали казаков 3 июля на помощь. И никто не посмел опровергнуть Каледина, никто не выступил с протестом, .когда он издевался над меньшевиками и эсерами.

Разоблаченные казачьим атаманом соглашатели пугливо жались, но молчали.

"Им плюнул казачий генерал в физиономию, а они утерлись и сказали: "божья роса"[445], писал Ленин об этом выступлении Каледина.

На совещании выступали Чхеидзе, Церетели, Плеханов, преподнося старые соглашательские рецепты. Корнилов, Каледин, Родзянко готовились потопить революцию в крови пролетариата, а соглашатели по-прежнему звали к коалиции с могильщиками революции. Церетели на трибуне пожимал руку капиталисту Бубликову. Генералы и купцы злорадно аплодировали падению "социалиста", приветствуя союз меньшевиков с корниловцами. И накануне и во время Московского совещания буржуазия вела закулисные переговоры с Корниловым, готовя ликвидацию Временного правительства и захват власти в свои руки. Но стачка московских рабочих показала реакции, что немедленное выступление против революции было бы несколько преждевременным. Милюков явился к Корнилову 13 августа с предложением повременить. То же самое он повторил Каледину. Оба генерала согласились.

Государственное совещание не оправдало надежд его устроителей. Затея переворота сорвалась. Народные массы оказались настороже. Реакция решила всесторонне и лучше подготовить свои силы.

2. Буржуазия начинает гражданскую войну

Корнилов уехал в Ставку, которая с этого времени превратилась в центр всяких контрреволюционных замыслов и планов. Туда стекались со всех сторон представители старого режима, обещая генералам деньги и поддержку. К Корнилову потянулись антантовские представители, которые уже убедились, что своим участием в февральском дворцовом заговоре они не спасли русской армии. Теперь они надеялись участием в заговоре Корнилова сохранить русскую армию на фронте для продолжения войны.