Читаем История греческой литературы Том II полностью

По мнению Демосфена афинский народ слишком легко позволяет увлекать себя пустыми словами (XX, 3; XXIII, 95; XXIV, 51-52); часто награждает высокими почестями людей недостойных (XXIII, 200-203) и принимает неразумные решения (XV, 16); в любой момент ему можно предложить новые законы, и они принимаются им без надлежащего рассмотрения (XX, 91; XXIV, 142; XXIV, 17-38). Суды рассматривают дела без прежней строгости: одной-двумя хорошими остротами виновный может расположить судей в свою пользу (XXIII, 204-206). В народном собрании выносится много решений, которые не проводятся в жизнь, так как никто не хочет исполнять своих обязанностей (XIV, 15; XV, 1). Большинство граждан отказывается от права голоса в народном собрании, а слушает лишь то, что говорят ораторы (XXII, 30; XXIII, 5). Ораторы же обманывают Совет и народное собрание, стараются вкрасться в их доверие, совсем не обращая внимания на благо государства и на его добрую славу. Они расхищают общественные деньги (XXII, 67): казна пуста, а они из нищих становятся богачами и ведут пышную и веселую жизнь (XXIII, 208-209). Есть целая шайка таких негодяев, которые за деньги могут продать все (XXII, 37, 36, 38); за деньги они готовы внести на обсуждение и поддержать любое предложение (XX, 132; XXIII, 146, 184, 185, 201); в самих Афинах они защищают дело врагов (XV, 31-33). Поэтому разумные решения или отвергаются. или исполняются в недостаточной степени (XXIV, 95).

Однако, хотя Демосфен хорошо видел и понимал недостатки афинской демократии, он не терял мужества и не уставал наставлять и ободрять афинский народ. В самом деле, — говорил он, — у граждан есть рассудок и добрая воля, которыми нужно только хорошо руководить. При своих финансовых средствах, прекрасном войске и флоте, Афинское государство может еще занимать господствующее положение в Греции. Афинян можно легко увлечь, но все же они разумны и подчиняются благородным решениям (XV, 1); афинянам присущи мягкость и человеколюбие (XXII, 51; XXIV, 24); их государство управляется не жестокостью и произволом, но согласно законам и постановлениям граждан (XXIV, 152); все граждане пользуются одинаковыми правами и неограниченной свободой слова (XV, 18; XXII, 31; XXIV, 59).

Демосфен горячо любил свое отечество и преклонялся перед былым величием Афин (XX, 11-14, 64; XXII, 57, 64 и др.). Такое же отношение к своей родине он старается внушить и афинянам, ставя в пример подвиги предков и приветствуя такие решения своего времени, как защита демократической партии на острове Родосе (XIV, 1; 41; XI, 35). Всеми силами настаивал Демосфен на охране основ государства — законов и судов. Старые, испытанные законы не должны необдуманно изменяться; судебные решения не должны терять своей силы (XX, 89-92; XXIII, 64-81; XXIV, 152 — 156; 216-217). До какой степени, говорит Демосфен, могло бы возвыситься Афинское государство, если бы все граждане старались содействовать общему благу (XX, 154). Считая, что господство на море обеспечивает благостояние и могущество Афин, Демосфен призывает афинян поддерживать хорошее состояние военного флота, равного которому нет ни у кого из греков, усиливать его и следить, чтобы его наличные силы постоянно были в готовности (XXII, 12-16). В связи с этим следует преобразовать симмории (т. е. податные разделения граждан): если каждый будет обложен налогами соответственно его имуществу, тяжесть налогов и личных повинностей уменьшится. Если при этих условиях все граждане будут исполнять свой долг перед государством, Афины смогут служить для всех эллинов защитой в опасности.

Будучи искренним и убежденным патриотом, Демосфен с самого начала своей политической деятельности, как в судебных речах, так и в народном собрании, открыто и смело выступает против всех, кто не согласен с его взглядами.

В вопросах внешней политики Демосфен первоначально не примкнул ни к одной из существовавших в Афинах политических партий. Он полагает, что призвание Афин — охранять права и безопасность разделенных раздорами эллинов (XIV, 5, 12, 36-40; XVIII, 18), не допускать чрезмерного усиления ни Спарты, ни Фив (XV, 4; XXIII, 102), оберегать слабых от угнетения и всегда защищать притесненных (XV, 2-4, 21, 30; XVI, 14, 32). Целью Демосфена было доставить Афинам гегемонию, поддерживая равновесие между государствами Греции (XXIII, 102), чтобы ни в коем случае не допустить подчинения эллинов власти иноземцев (XIV, 6). Но вместе с тем Афинам не следует без нужды начинать войну, а надо поддерживать мир с персидским царем и предоставить ему свободу действий в его царстве. Афины должны держаться оборонительной политики, всегда будучи вооруженными, готовыми к борьбе и способными оказать решительное сопротивление всякому врагу (XIV, 11, 38, 41; XV, 6, 28-29). Демосфен говорит, что все должны присоединиться к этой справедливой и честной политике, хотя иные сделают это только потому, что будут стыдиться открыто высказаться за неправое дело (XVI, 24).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука