История Индии

Но индо-мусульманская «общинная» война не была неизбежностью. Согласно историкам левого толка, если бы руководство Конгресса не спешило любой ценой получить власть, удалось бы избежать и резни, и раздела. В ноябре 1945 года британцы судили в Дели троих боевиков ИНА, организации Субхаша Чандры Боса. (Сам Бос погиб в авиакатастрофе за несколько недель до этого.) Один из обвиняемых был сикхом, второй мусульманином, а третий индусом. Из-за этого их не смогли обвинить в дискриминации какой-либо общины. Такой же беспристрастностью отличались действия националистов. В поддержку арестованных выступили калькуттские студенты, затем в Бомбее моряки подняли бунт на кораблях Королевского Индийского флота, потом в Карачи зеленый флаг ислама взвился рядом с красными знаменами коммунистов и социалистов и триколором Конгресса. Это была отличная иллюстрация общинной гармонии, к которой стремились трудовые союзы и другие группы энтузиастов.

Начались столкновения с полицией и войсками. Особенно опасен был бунт на кораблях, британцы даже хотели их бомбить. Конгресс отправил к мятежникам делегацию, которую возглавлял Валлабхаи Патель. Хотя Конгресс и выступал в защиту осужденных, но его лидеры явно растерялись. Ведь близились переговоры и принятие соглашения, военный мятеж больше не требовался. Он подрывал авторитет переговорщиков и дестабилизировал обстановку в государстве, которое Конгресс мечтал унаследовать.

Затем последовало то, что многие историки называют ростом национализма. В апреле 1946 года в Бенгалии после периода прямого правления губернатора опять выбрали министров из Лиги. Их возглавлял Хусейн Шахид Сухраварди, который, как министр гражданского снабжения, в 1943 году был назначен ответственным за борьбу с голодом и организацию восстановительных мер. В августе Сухраварди откликнулся на призыв к прямым действиям, который распространял Джинна, и объявил народный праздник. Он полагал, что полиция в этот день тоже возьмет выходной. Мусульмане, которые были охочи до речей и шествий, восприняли это как приглашение грабить и жечь те лавки индусов, что оставались открытыми. Поджоги продолжились убийствами, жертвы сопротивлялись. За три дня беспорядков погибли около четырех тысяч мусульман, сикхов и индусов. Эти события получили название Калькуттской резни. В октябре побоище распространилось по Восточной Бенгалии, по Уттар-Прадешу и Бихару, убитых становилось все больше. Неру в ужасе заламывал руки. «Безумие охватило людей», — писал он. На сцене появился Ганди, героически обходя опустевшие общины и призывая к миру, «вытирая каждую слезинку с глаз каждого». Последовало затишье, но в марте 1947 года первые признаки нового «безумия» проявились в Калькутте и, более отчетливо, в Пенджабе.

Хотя для Неру разделение Индии было трагедией, Джинна видел в нем необходимость. По его мнению, трагедия заключалась в разделе Бенгалии и Пенджаба. Намереваясь объединить эти провинции, он настаивал на необходимости коридора через Уттар-Прадеш и Бихар. Этого не позволили, тогда он решил Пенджаб и Бенгалию целиком включить в состав Пакистана, поскольку Пакистан, разделенный Уттар-Прадешем и Бихаром, без индусских областей в восточном Пенджабе и западной Бенгалии (куда относилась и Калькутта), будет «просто тенью, шелухой». Наконец его поставили перед выбором: «изувеченный, расчлененный, побитый молью» Пакистан, либо вообще никакого Пакистана. Джинна все еще не мог принять решения. На итоговой встрече, не в силах сказать «да», он лишь кивнул головой. Это было расценено как знак согласия, но возможно, он просто впал в ступор.

В Бенгалии деятельность по отсечению мусульманских областей от немусульманских велась довольно бойко. Пример такой деятельности уже показал Керзон. Ганди после Калькуттской резни 1946 года взял Бенгалию под собственное покровительство. Там предполагался массовый исход беженцев в обоих направлениях и грандиозные экономические потрясения. Без Калькутты и других промышленно развитых областей Восточная Бенгалия выглядела, как выразился один из британских чиновников, сельской глухоманью. Без полей Восточной Бенгалии замерли фабрики Калькутты. Но разделение обошлось почти без кровопролития — население пресытилось недавними убийствами.