История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2

Тем не менее план был одобрен, и отважные офицеры приступили к приготовлениям. Они выбрали самых сильных и смелых моряков и уже на следующий вечер привели два небольших суденышка и поставили их на якорь близ острова. Наполеон решился рискнуть, но в это время вокруг поднялась неописуемая неразбериха. В его свиту до этого момента входили, в том числе, родственники тех, кто сейчас отправлялся вместе с ним в изгнание. Остающиеся переживали из-за предстоявшей разлуки, отбывающие дрожали от страха перед опасностями, с которыми им предстояло столкнуться, пересекая в хрупких лодочках бурные воды Бискайского залива. Все разом заговорили о препятствиях, о которых не думали прежде, – о возможной жалкой гибели у берегов Испании и об опасности встречи с англичанами, которые, безусловно, пустятся в погоню. И Наполеон не выдержал. «Так, – сказал он, увидев слезы окружавших его людей, – надо положить этому конец. Поскольку шансов на побег нет, будем сдаваться англичанам». Он поблагодарил отважных молодых людей, которые предложили спасти его ценой собственной жизни, и решил назавтра же сдаться британским морякам.

На следующий день, 14-го, он отправил на «Беллерофон» Лас-Каза и генерала Лаллемана, чтобы узнать, какой ответ получил капитан Мэтленд от адмирала Хотэма. Мэтленд повторил, что готов принять Наполеона на борт, но не вправе заключать с ним какие-либо официальные соглашения, поскольку не успел связаться с Лондоном. Он еще раз высказал свое личное мнение, заявив, что в Англии Наполеона ждет такой же прием, какой всегда оказывали знаменитым беглецам. Когда Мэтленд произносил эти слова, он не имел представления, какая судьба уготована Наполеону в Англии, но очевидно, что желание убедить бывшего хозяина мира подняться на борт его корабля и доставить столь ценный трофей своим изумленным соотечественникам заставило капитана обещать несколько больше, чем он мог ожидать. Ведь не думал же он, в самом деле, что английское правительство предоставит Наполеону в своей стране такую же свободу, как Людовику XVIII! Дав подобное обещание людям, чье положение вынуждало их надеяться хоть на что-то, Мэтленд создал иллюзию, практически неотличимую от обмана. Во Франции Лаллеману был вынесен смертный приговор, и он поинтересовался, существует ли вероятность, что Англия выдаст его и его товарищей, которые находятся в аналогичной ситуации, французскому правительству. Капитан Мэтленд заявил, что такого поворота событий можно не опасаться, и воспринял сомнение как оскорбление. То есть он понимал, насколько положение Наполеона отличается от положения Лаллемана, и имел представление, какому риску подвергается Наполеон, поднимаясь на борт «Беллерофона». Мэтленд снова повторил, что не вправе давать каких-либо обещаний касательно персоны свергнутого императора, но, будучи английским подданным, имеет все основания ожидать великодушия от своей страны.

Эти утверждения внушили Лас-Казу и генералу Лаллеману больше уверенности, чем следовало, и, вернувшись на Иль-д’Экс, они доложили Наполеону о результатах своей миссии. Он внимательно выслушал посланников и, вынужденный отдать свою безопасность в руки англичан, поверил, что услышанное дает ему основания надеяться, – в его положении это было самое большее, на что он мог рассчитывать. Однако прежде чем принять решение, Наполеон решил посоветоваться с теми немногими друзьями, которые находились рядом с ним. Все возможные способы побега уже были предложены, рассмотрены и отвергнуты. Оставался последний выбор – довериться англичанам или совершить отчаянную попытку и присоединиться к Луарской армии. Настроение этой армии было хорошо известно, и с Наполеоном во главе эти войска, несомненно, всё еще могли совершить великие дела. Ему не составило бы труда присоединиться к армии: на Иль-д’Экс в его распоряжении был военно-морской полк численностью 1500 человек, которые то и дело бросали многозначительный клич «К Луарской армии!». К тому же, в Рошфоре стоял гарнизон и еще четыре батальона федералистов, готовых поддержать его во всем. В общей сложности у Наполеона было пять или шесть тысяч человек, и с ними он мог добраться через Вандею до Луарской армии, которая, таким образом, получала крупное пополнение, а главное – самого Наполеона. Однако нельзя было упускать из виду те невзгоды, которые это предприятие навлекло бы на Францию. Наполеон добился бы только одного – бессмысленного продолжения военных бедствий, а на долю побежденных выпали бы новые страдания, гибель и несчастье. Он уже совершил ошибку, вернувшись во Францию, и не собирался губить страну и дальше, а потому решил, несмотря на риск, доверить свою судьбу англичанам. Это решение он принял со всем подобающим достоинством и написал принцу-регенту следующее письмо, которое генерал Гурго должен был отвезти в Англию и вручить лично.