История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2

На острове все знали, что здоровье Наполеона ухудшается, и Хадсон Лоу забеспокоился, что взял на себя слишком большую ответственность, отослав доктора О’Мира. Это побудило его предложить услуги доктора Бакстера, морского английского врача, почитаемого всеми. Но Наполеон отказался от его услуг, ибо не доверял людям, заслужившим высокую оценку Хадсона Лоу. Вдобавок к ответственности за то, что оставил Наполеона без врача, когда его здоровье ухудшилось, Лоу лишился свидетельств человека, которой мог удостоверить физическое присутствие и состояние пленника. Теперь сделать это стало еще труднее, так как Наполеон порой не выходил из дома дней восемь подряд, и дежурному офицеру приходилось по нескольку часов ждать возможности увидеть его. Таким образом, выслав доктора О’Мира, Хадсон Лоу создал огромное неудобство для самого себя. Он несколько раз говорил на эту тему с Монтолоном. «Что мне делать? – вопрошал он. – Если я уступлю, в Европе меня обвинят в том, что я поддался влиянию, против которого никто не мог устоять; если нет, вы обвините меня в бесчеловечности».

«Ваши меры предосторожности, призванные помешать побегу, о котором он даже не помышляет, – отвечал Монтолон, – необычайно раздражают Наполеона. Именно они стали причиной его изоляции. Чем больше таких мер, тем более уединенный образ жизни станет он вести, от этого его здоровье будет и дальше ухудшаться, а вы, соответственно, будете нести моральную ответственность – в наши дни и перед будущими поколениями. Вы хотите любой ценой получить доказательство его присутствия в Лонгвуде. Не надо было высылать доктора О’Мира. Поскольку вы лишили себя его услуг, то должны доверять мне и моему желанию помочь в выполнении вашего долга, равно как и нашего. Если вы попытаетесь применить силу, мы встанем перед дверью Наполеона и только кровь искупит это оскорбление. Так что я предлагаю вам рассчитывать на меня и обещаю, что предоставлю вашему офицеру возможность увидеть пленника». В результате Монтолон сообщал офицеру, когда Наполеон собирался перейти из одной комнаты в другую, и офицер быстро занимал позицию, чтобы увидеть его.

Наполеон, упорно сидевший дома и принимавший долгие ванны, стремительно слабел. Ноги распухли, конечности постоянно мерзли, и ему помогали только теплые компрессы. У Наполеона всегда был медленный пульс (не больше пятидесяти пяти ударов) – видимо, имелись какие-то проблемы с кровообращением. Знаменитый Корвисар с редкой медицинской проницательностью предсказал Наполеону, что если он откажется от активного образа жизни, то будет жестоко мучиться, ибо кровообращение станет еще медленнее и приведет к таким последствиям как отеки, холодные ноги и т. д. Наполеон ничуть не сожалел о том, что пророчество великого эскулапа сбывается: он смотрел на симптомы своей болезни как на предвестников скорой свободы.

В январе 1819-го он казался почти здоровым, цвет лица утратил серый оттенок, в глазах появился блеск, и отеки ног стали немного меньше. Маршан, любивший его как отца, не скрывал своей радости. «Сын мой, – сказал ему Наполеон, – твоя привязанность доставляет мне удовольствие, но не обманывай себя, это всего лишь последний проблеск здоровья. Мой крепкий организм делает последнее усилие, а за ним последует ухудшение. Я стану свободным, и ты тоже. Ты вернешься в Европу и, насколько это зависит от меня, будешь там счастлив».

Для этого временного улучшения имелись и эмоциональные причины. Пока Наполеон находился в вялом состоянии, от которого сейчас выздоравливал, он практически ничем не занимался. Вокруг него в беспорядке были разложены тома, он брал в руки то один, то другой, но откладывал в сторону, не испытывая ни малейшего интереса. Неожиданно он наткнулся на исторические труды, посвященные великим полководцам разных времен, и с жадностью за них ухватился. Несмотря на блестящее образование, он имел лишь поверхностное представление об истории Фридриха Великого, Тюренна, Конде, Густава II Адольфа, Цезаря, Ганнибала, Александра Македонского. Жизнь этих людей, описанная со всеми подробностями, необычайно его очаровала.

Его физические силы почти полностью восстановились, а вместе с ними – и сила интеллекта. Со жгучим любопытством он принялся изучать деяния этих прославленных военачальников. Он находил в этих книгах то, чего другие не искали, и хотел увидеть, каких успехов добились его предшественники в военном искусстве, а потом оценить собственные достижения. Через некоторое время Наполеон пошел дальше и решил написать о жизни великих полководцев. Он расскажет об их сражениях – более компетентного судьи найти невозможно, – напишет историю военного искусства, блестящего и глубокого, искусства, которое было его страстью и славой и которое наряду с политикой является величайшим увлечением мужского ума.