История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

Он предписал им свой излюбленный маневр: сформировать две колонны, одной из которых взялся командовать сам, а другую поместил под командование вице-адмирала Коллингвуда; быстро атаковать линию неприятеля, не соблюдая никакого порядка, кроме порядка скорости, разбить эту линию в центре и ближе к концу, окружить разделенные части и уничтожить их. Чтобы не запугать противника, он даже позаботился не слишком плотно блокировать Кадис. Он высылал фрегаты для наблюдения за рейдом, а сам крейсировал с остальными кораблями в широком устье пролива, лавируя с востока на запад, вне пределов видимости с берега.

Доподлинно зная о состоянии сил Вильнева, который не соединился ни с Сальседо, ни с Лальманом, Нельсон не побоялся отпустить четыре корабля в Гибралтар, один отдать адмиралу Колдеру, которого отозвали в Англию, а еще один отослать в Гибралтар за водой. Это известие, дойдя до Кадиса, утвердило Вильнева в его решении выйти в море.

Между тем в Кадис прибыли из Парижа последние депеши, объявлявшие о приезде адмирала Розили. Поначалу Вильнев не особенно огорчился. Мысль честно послужить при начальнике, старшем по возрасту и по званию, и стать его доблестным помощником облегчила его душу, удрученную бременем слишком большой ответственности. Однако адмирал Розили уже прибыл в Мадрид, но ни одна депеша министра не разъяснила Вильневу, какая роль уготована ему самому при новом адмирале. Вскоре Вильнев понял, что его попросту отстранили от командования флотом и он уже не будет иметь утешения оправдать себя, блестяще сражаясь во втором ранге. Спеша избавить себя от такого бесчестья и воспользовавшись предыдущими инструкциями, которые разрешали ему выход в море и даже обязывали его к этому в случае численного превосходства над неприятелем, он счел их позволением поднять паруса. Тотчас он дал сигнал к отплытию. Поскольку 19 октября подул слабый юго-восточный бриз, Вильнев вывел с рейда дивизию контр-адмирала Магона. Тот погнался за одним кораблем и несколькими фрегатами неприятеля и ночью встал на якорь вне рейда. На следующий день Вильнев вывел в море весь флот. Слабый изменчивый ветер дул с востока. Вильнев взял курс на юг, предшествуемый слева резервной эскадрой Гравины.

Хотя неприятеля еще не было видно, движение его фрегатов заставляло думать, что он неподалеку. Наконец, его заметили с «Ахилла», сообщив о 18 парусниках.

Вечером Вильнев приказал встать в боевой строй, следуя скорости, сформировав линию по самому подветренному кораблю, что означало, что каждый корабль пойдет сообразно своему ходу, а не привычному рангу, и будет равняться на тот, который более всего уступает ветру. Ветер был переменчив. Держали курс на юго-восток, то есть ко входу в пролив. Сигнал боевой тревоги был передан на все корабли.

Всю ночь видели и слышали сигналы английских фрегатов, которые огнями и пушечными выстрелами указывали Нельсону направление хода французов. На восходе, когда, оставаясь по-прежнему слабым и переменчивым, ветер стал западным, море неспокойным, волна высокой, но без бурунов, а солнце засверкало в полную силу, заметили наконец несколько групп неприятеля.

Вильнев тотчас приказал образовать правильную линию, при сохранении каждым кораблем места, занятого ночью, и как можно плотнее прижаться друг к другу, идя правым галсом, принимая при таком расположении ветер справа, что было естественно, поскольку к юго-востоку, из Кадиса к проливу, шли на западном ветре. Линия сформировалась весьма неровно. Волны были сильны, а ветер слаб, маневрировали с трудом, что заставило еще более сожалеть о неопытности части экипажей.

Резервная эскадра из 12 кораблей двигалась независимо от главной эскадры. Она постоянно держалась выше по ветру, что было преимуществом, ибо, уступив ветру, она всегда могла с ней соединиться, заняв подходящую позицию, например, зажав неприятеля меж двух огней. Если создание резервной эскадры и было оправданно, то без сомнения именно для обстоятельств, в которых оказался флот французов. Адмирал Гравина, чей ум был скор и точен во время боя, дал сигнал Вильневу, прося у него позволения маневрировать независимо. Вильнев отказал ему по причинам, совершенно не поддающимся объяснению. Он приказал адмиралу встать рядом с основным флотом. Сигналы при этом были видны всей эскадре. Контр-адмирал Магон, не менее одаренный, чем адмирал Гравина, заметив на мачтах обоих флагманов сигналы с просьбой и ответом, воскликнул, что это ошибка, и столь горячо выразил свое сожаление, что был услышан всем своим Главным штабом.