История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том I

наконец, отменить постановление о соразмерности скидок количеству акций, которыми владели предъявители ценных бумаг, заменив его куда более разумным постановлением о соразмерности их признанному кредиту коммерсантов, которые о них просили. Эти изменения были приняты Законодательным корпусом; и при таком искусном и надежном устройстве Французский банк стал одним из самых основательных учреждений в Европе.

Даже расширив его таким образом, Наполеон не захотел полностью вверить Французскому банку обслуживание Казначейства. Этим вновь обретенным могуществом Банка он намеревался пользоваться при необходимости и для дисконтирования той или иной суммы облигаций или векселей на предъявителя, но не мог решиться окончательно передать ему портфель Казначейства. Это всё-таки была компания финансистов, выносивших решения хоть и под руководством назначаемого им управляющего, но помещенных вне правительства, и Наполеон не хотел посвящать их в тайны своих военных операций, посвящая в тайны операций финансовых. «Я хочу, – говорил он, – иметь возможность передвинуть армейский корпус без ведома Банка, а он узнает об этом, если будет знать о моей нужде в деньгах».

Таковы были гражданские труды Наполеона в памятный 1806 год, самый прекрасный год Империи, как 1802 год был самым прекрасным годом Консульства. Наполеон основал вассальные королевства для своих братьев, герцогства для генералов и государственных деятелей, учредил богатые дотации для солдат, упразднил Германскую империю и заполнил Французской империей весь Запад. Он продолжил уже начатые работы по строительству дорог, мостов, каналов и предпринял новые. Он спроектировал великие монументы столицы, Вандомскую колонну, Триумфальную арку на площади Звезды, завершение Лувра, улицу, которая должна была называться Императорской, главные фонтаны Парижа. Он начал реставрацию Сен-Дени, приказал завершить Пантеон; он утвердил Кодекс, усовершенствовал организацию Государственного совета, создал Университет, окончательно ликвидировал финансовую задолженность, дополнил налоговую систему, реорганизовал Французский банк и Казначейство. Это была, в самом деле, вершина его чудесного правления, вершина беспримерного возвышения, которую вряд ли кто-нибудь когда-либо превзойдет, если вообще сумеет достичь.

К несчастью, несравненный год закончился не миром, как можно было надеяться, а войной, отчасти – по вине Европы, отчасти – по вине Наполеона. Это произошло, несомненно, вследствие жестокого удара – смерти, унесшей Фокса в тот же год, в какой она унесла Питта.

Переговоры, начатые с Россией и Англией, продолжались и во время трудов всякого рода, которые мы только что описали. Лорд Ярмут, переговоры с которым французы произвольно замедлили, оставался при тех же предложениях. Англия желала сохранить большинство своих морских завоеваний, уступала Франции ее континентальные завоевания, по-прежнему исключая Ганновер, и ограничивалась тем, что спрашивала, что французы готовы сделать для возмещения ущерба королю Неаполитанскому. Новые королевства и Рейнский союз, казалось, ее не заботили. Наполеон, осуществив свои главные проекты и не имея более причин откладывать переговоры, торопил лорда Ярмута с получением полномочий, дабы прийти к какому-нибудь заключению. Лорд Ярмут их наконец получил, но с приказом использовать лишь тогда, когда увидит возможность прийти к согласию с Францией и договорится с русским переговорщиком.

Убри прибыл в июне с должными полномочиями и с двойной инструкцией: выиграть время для залива Каттаро и таким образом избавить Австрию от грозившей ей военной экзекуции; закончить все существующие споры мирным договором, если Франция примет условия, которые спасут достоинство Российской империи. Одно обстоятельство утвердило Убри в мысли завершить дело заключением мира. Пока он был в пути, российское министерство переменилось. Поскольку Чарторижский и его друзья не желали терять связи с Англией, – не для продолжения войны, но для достижения преимуществ на переговорах, – Александр, устав от их наставлений и опасаясь более тесных отношений с Сент-Джеймским кабинетом, наконец принял отставку Чарторижского и заменил его генералом Будбергом. Тот был в свое время гувернером императора и другом императрицы-матери, и не имел ни сил, ни настроя противиться своему господину. Убри, который видел, что император расположен к миру более, чем его министры, в результате этой перемены счел дозволенным окончательно склониться к заключению мира.