История Консульства и Империи. Том IV. Книга 1

Рабочих из провинций, где занимались обработкой металла, призвали в Париж и Версаль, дабы устроить там мастерские по изготовлению и ремонту огнестрельного оружия. Такие же мастерские основали в крупных крепостях второй линии. Прибегли и к другому средству раздобыть оружие: начали разоружать иностранные полки, ибо все они, за исключением швейцарцев и поляков, стали ненадежны. В один день в различных пунктах были разоружены голландцы, ганзейцы, хорваты и германцы, а их кавалеристы спешены. Эта мера доставила несколько тысяч ружей и несколько сотен лошадей. Затем опустошили морские арсеналы. Однако завоевательный дух Наполеона был столь силен, что в ту минуту, когда у императора не хватало ружей для обороны Парижа, он не побоялся отправить морем из Тулона в Геную 50 тысяч ружей для Италии.

Проявляя чудеса административной активности для восстановления материальных ресурсов, Наполеон подумал запастись и некоторыми ресурсами благоразумной, хоть и запоздалой политики и отправил во Франкфурт генерала Делора для переговоров с неприятельскими генералами о сдаче крепостей Вислы и Одера на условиях немедленного возвращения гарнизонов во Францию вместе с вооружением и багажом. В случае принятия этих условий, генерал Делор должен был сделать те же предложения относительно гарнизонов Гамбурга, Магдебурга, Виттенберга, Эрфурта и других.

Имелся еще один ресурс, еще более огромный, который представляли собой испанские армии, если бы их можно было передвинуть с Пиренеев к Рейну. Независимо от численности, они были превосходны и несравненны, ни одно европейское войско не стоило полков маршалов Сюше и Сульта. Не будет большой смелостью сказать, что если бы восемьдесят тысяч человек, которыми располагали в ту минуту Сюше и Сульт, оказались между Рейном и Парижем, коалиции никогда не удалось бы приблизиться к стенам нашей столицы. Чтобы привести их туда, требовалось заключить мир с испанцами, но

этот мир, который с виду заключить было так легко, вернув испанцам их короля и территорию, на самом деле заключить могло оказаться труднее, чем тот, который надеялись заключить в Мангейме. Ведь недостаточно было Наполеону отказаться от Испании и уйти за Пиренеи, чтобы она согласилась не переходить их сама в компании с португальцами и англичанами. Наказание за ошибки было бы слишком легким, если бы достаточно было перестать их совершать, чтобы упразднить их последствия.

Как мы говорили, Наполеон решился оставить Испанию примерно двумя годами ранее, не открывая этой тайны, которая всё же оставила достаточно много следов в архивах, чтобы история могла в ней усомниться. Между тем такой человек, как он, не мог с легкостью отказаться от завоеванного и еще годом ранее надеялся сохранить провинции Эбро. Однако и эта последняя мечта, наконец, улетучилась, и Наполеон решил просто вернуть Испанию Фердинанду VII, если тот подпишет мир и заставит свой народ признать его. Условия договора легко было представить. Прежде всего, Фердинанд VII и принцы, содержавшиеся вместе с ним под стражей в Балансе, будут освобождены; также будут возвращены военнопленные и крепости. Взамен испанские армии вернутся восвояси, потребовав, чтобы английские войска, в свою очередь, вернулись в Англию. Казалось, что после таких актов взаимного удовлетворения Франции и Испании уже нечего будет требовать друг от друга. Но простое с виду положение осложняли досадные обстоятельства. Испанцы мечтали отомстить и в свою очередь опустошить Францию. Англичане, столь мощно содействовавшие их освобождению, вряд ли собирались удалиться, когда им укажут, и уйти за Пиренеи по требованию, исходившему из Кадиса или Мадрида. К тому же Англию и Испанию связывало обязательство не вступать в сепаратные переговоры. Наконец, Кортесы, управлявшие Испанией от имени короля, не спешили сложить свою власть к стопам Фердинанда VII, и далеко не столь сильно, как Испания и сам принц, желали его возвращения. В любом случае, они хотели вернуть ему скипетр

только при условии, что он принесет присягу Кадисской конституции.

По всем этим причинам и англичане, и представители Испании могли не согласиться утвердить подписанный в Балансе договор, чтобы получить обратно Фердинанда VII, которым вовсе не дорожили. Да и сам Фердинанд, освободившись, мог уже не вспомнить о договоре, который вернул ему свободу, и говорить, что ничем не обязан тому, кто его обманул, взяв на вооружение довод Франциска I, ничуть не осуждаемый докторами государственного права: обязательство, взятое в плену, ничем не связывает. Поведение Наполеона в отношении королевской семьи Испании в 1808 году было таково, что никто в Европе и даже во Франции не осмелился бы порицать знатного узника. И гордый французский лев выглядел бы в этом случае попавшим в западню лисом.