История моих книг. Партизанские повести

После ухода атамана Трубычева хан Чокан собрал баев-старшин, лам и мулл. Хан сидел перед юртой на туше только что заколотой кобылицы (кобылицей должны были кормить собравшихся по окончании речи).

Баи (лишь один имеет черные молодые брови), ламы (их губы от обильных яств широко загнуты, как крыши пагод от обильных молитв), муллы (они в знак горя не моют своих белых чалм) — все слушающие хана сидели священным кругом, подобным озеру. Как в озере благословенны воды, так речь хана охлаждает тоску войн. Пальцы их лежали на коленях, а это означает, что мозг, работающий быстрее пальцев, преклоняется, слушая, как верблюд перед погонщиком.

Чокан говорил медленно, потому что он вспоминал бумажку, на которой по-русски была записана его речь.

— Из степей, где наши стада пасут люди, любящие красное, сообщили мне… Эээ… Волк тоже любит красные листья и небо осенью, потому что осенью скот неповоротлив и жирен. Я знаю, это так, я — хан…

— Ты-хан, — повторили ламы, муллы и старейшины, нажимая коленные чашечки. — Ты мудр…

— Из степей присланы бумаги, говорящие, что русские с красными флагами идут в Монголию. Что им отнять наши стада, если они идут Счдругими русскими, которые сбежали из тюрем и украли оружие. Летом и осенью тяжело идти пустыней, а зимой толстые короткие ружья, одна минута жизни которых уничтожает людей больше числом, чем все мои стада… — зимой, они вкатывают эти ружья на сани, цепляют парус с красным флагом и через снега Гоби могут пробежать в одну ночь на лыжах, утром же петь песни, убивать и есть наших баранов… Эээ!.. Предвидя войну, великий хутухта, барон и царь Роман Унгерн приказывает собрать войско на них.

— Хорошо собрать войско, — сказали ламы и муллы.

У лам толстые откормленные губы, и муллы напрасно не моют своих чалм, — разве грязью показывается горе? Идут ли муллы и ламы умирать под выстрелы толстых и коротких, как дыня, пулеметов? Они идут молиться и после этого в черные юргы, что оставят русские, когда уйдут воевать. Русские научили "готовых лечь" многому и после русских лестно… — так сказал один из баев, — губы у него самого сухие и тонкие, как лапка воробья… ("Высохли, считая баранов…"-сказал лама Ча).

— …Кроме тысячи седел, уже данных русским, мы откажемся дать новому царю молодые седла и джигитов. Они выбирают царей да ждут, эти казаки. Пока у них от "готовых лечь" вырастут дети и заменят отцов в войне, этого они ждут… Калом казаков, что лежит подле их телег, можно удобрить всю Гоби…

— Они трусы!..

— И атаман их трус!..

Злые волчьи губы у бая. У всех баев, сидящих в кругу, стали такие губы.

— Если мы вернемся в свои степи, не меньше ли перебьют русские, чем сейчас здесь казаки? Просить прощенья легче, чем воевать.

Тогда хан Чокан Балиханов сказал:

— Кроме вестей с теплого языка, люди привезли из степи бумаги, которые расклеили русские на телеграфных столбах и на березах в колках. Таких бумаг три. В них рассказывается, как мы можем вернуться к русским, и что мы должны им платить, и что они должны нам платить.

Ламы и муллы сказали:

— Не надо. Русские лгут, как женщины, опившиеся кумысу. Бумага побледнеет ли от лжи?

Баи пошевелились на кошмах.

— Сразу видно лам: умеют верить себе. Надо знать торговлю и уметь сходиться в цене.

Но все же баи не стали слушать бумаги.

Баи, ламы и муллы съели кобылицу.

Баи, ламы и муллы ушли молиться, рыгать и объезжать стада. Чужие пастбища не столь обильны сеном, как свои у берегов Иртыша и в пахучих и темных логах. Китайский чай хотя и пахуч и зелен, но не столь крепок и тверд, сколь "№ 42", настоящий "Цейлон".

Баи думали крепче других, потому что их заставляли и жены, и пастухи, и стада.

Несколько дней думали баи и, вновь собравшись к хану, сказали:

— Читай.

На синей толстой (в какую закупоривают головы сахара), толстой, чтоб не разорвал ветер, — на такой бумаге, разделенной жирной чертой надвое, с одной стороны — по-русски, с другой — по-киргизски, вверху: "Товарищи, трудящиеся степи!", внизу: "Председатель Ревштаба степных дивизий Василий Запус", — на такой бумаге напечатано все.

Русские буквы тяжелы и круглы, как паровозы, киргизская вязь — словно осенние травы.

Хан начал киргизскую вязь.

Баи сказали:

— Читай по-русски.

Ламы и муллы не пришли к юрте Чокана, Они молились.

Влажным нательным гневом облились горы Монголии. Тоскливо молочно-белое небописание. Сухая степная обволочь подымается из пустыни к кряжам. Обсеменяет тоской камни, скот и погонщиков; в степи нет людей, есть только погонщики. Горы — не дома: сколько ни поднимайся выше, теплее не найдешь. В горах разложили свои костры беженцы. Казаки проигрывают в карты своих возлюбленных — беженок "И каждого из возлюбленных спрашивает: "Скоро домой?" Каждый думает, что она любит героя, каждый собирается воевать. Всех милее один, он говорит: "Завтра". Его ласкают даже сонного; и ему почти не нужно играть в карты.