История социологической мысли. Том 2

О неофункционализме в целом можно вслед за Рихардом Мюнхом сказать, что он использует «‹…› все виды критики подхода Парсонса и все альтернативные ему теоретические подходы, появившихся с конца пятидесятых годов, с тем чтобы преодолеть односторонность его теории, и в то же время признает необходимость принять ее в качестве наиболее верной системы координат для определения области применения и ограничений новых подходов». По мнению Мюнха, это означает, что теорию Парсонса надо включить в «‹…› отношения плодотворного взаимопроникновения с конкурирующими теоретическими подходами, которые дадут ей возможность создать новые теоретические формулировки»[990]. Творчество Александера, Лумана, которого мы будем обсуждать в следующей главе, а также многих других авторов, несомненно, подтверждает эту характеристику.

Однако необходимо отметить, что вопрос о неофункционализме как отдельном течении современной социологической мысли является до некоторой степени спорным, и далеко не все принимают его существование, оспаривая в названии либо приставку «нео-», либо основу «функционализм». Действительно, можно придерживаться как точки зрения, что неофункционализм не внес ничего принципиально нового в функционалистский метод понимания социального мира, так и точки зрения, что он изменил этот метод настолько сильно, что нет никаких причин дальше говорить о функционализме – разве что хочется как-то особо почтить интенции его представителей. Характерно, что слово «неофункционализм» отнюдь не всегда появляется в социологических словарях и обзорах современных социологических теорий, а процитированный выше Мюнх предпочитает писать о том, что происходит сегодня с теорией Парсонса, нежели, по примеру Александера, представлять «неофункционализм» как принципиально новое направление.

Как бы то ни было, стоит задуматься о том, что имели в виду теоретики, выступившие под этим лозунгом, и чем они обычно руководствуются, причисляя тех или иных социологов к представителям своего направления. Совершенно очевидно, что их интересовало нечто большее, нежели просто более справедливая оценка наследия Толкотта Парсонса, хотя эта проблема, вне всяких сомнений, была для них чрезвычайно важна, и они внесли немалую лепту в инвентаризацию и интерпретацию этого наследия. В таком отношении выразилось их твердое убеждение, что в принципиальных вопросах Парсонс – в противоположность тому, что обычно утверждают его многочисленные критики, – был в известной степени прав и прогресс социологической теории невозможен без принятия его позиции в качестве отправной точки – правда, явно недостаточной, но тем не менее, однако же, лучшей, чем взгляды этих критиков.

Это убеждение, пожалуй, в особенности касалось представлений Парсонса о том, что социолог не может обойтись без понятия социальной системы, а также принципа некоторой ее «первичности» по отношению к действиям и взаимному влиянию индивидов. Таким образом, обращение к Парсонсу было прежде всего актом несогласия с его критикой с крайних интеракционистских позиций. Общество – это система, существенные свойства которой невыводимы из свойств ее составных частей, ибо она возникает лишь в результате их соединения определенным способом. Это не означает, что представители неофункционализма декларировали отсутствие интереса к проблематике поведения индивидов и их взаимодействий. Напротив, они уделяли этой проблеме относительно много внимания и, пожалуй, более охотно обращались к парсоновской

The Structure of Social Action, чем к его The Social System.

Дело в том, что, придавая очень большое значение категории действия, они не хотели отрывать действия индивидов от системного контекста и исключали возможность удовлетворительного объяснения социальных явлений без выхода за пределы микросоциологии и построения прочного моста, соединяющего ее с макросоциологией, понимаемой в общих чертах по-парсоновски. Они исходили из предпосылки, что, если ограничиться лишь уровнем исследования взаимодействия между индивидами, социологам грозит опасность признать социальную жизнь областью «случайности и полной непредсказуемости»[991]. Неофункционалисты также разделяли типичный для функционализма интерес к проблеме общественного порядка и социального равновесия, хотя, по-видимому, в гораздо большей степени, чем классические функционалисты, они воспринимали это как теоретическую фикцию – не столько как реальность, сколько как чистую возможность. С этим, очевидно, был связан гораздо более сильный упор на проблему социального изменения, модификация подхода к таким явлениям, как девиация, конфликт и т. д.[992] По сути, они признали справедливость критики функционализма, но не приняли вывод о том, что исправить его невозможно.