История социологической мысли. Том 2

Он отвечал не на вопрос «Что такое общество?», а на вопрос «Что происходит между людьми?» (так называется книга Иренеуша Кшеминьского, посвященная в том числе и анализу его взглядов[974]). В этом смысле автор «Представления себя другим в повседневной жизни», вне всяких сомнений, остался верен символическому интеракционизму. Однако это не означает, что в социальной жизни все в конечном итоге сводится к процессам взаимодействия между индивидами, а всю социологию можно свести к изучению этих процессов. Гофман лишь утверждал, что они представляют собой явно отдельную категорию фактов (a substantive domain in its own right

, [975][976]

), которую надлежит исследовать как таковую, не слишком поддаваясь влиянию того, что может сказать макросоциология об обществе, в котором эти процессы происходят. Разумеется, их макросоциальный контекст, как и психология вовлеченных в них индивидов, не является чем-то незначимым, но даже из самых истинных утверждений на их тему нельзя дедуцировать никаких тезисов о том, как индивиды поведут себя в тот момент, когда они встретятся в каком-то месте. Это надо просто наблюдать – без предвзятости и принятых априори схем, неважно, социологических или психологических.

Сочинения Гофмана представляют собой более или менее упорядоченную подборку наблюдений на эту тему. Источником относительной упорядоченности служит прежде всего предложенная им так называемая «драматургическая перспектива», отправным пунктом которой стало предположение, что присутствие других людей неизбежно превращает человеческое поведение в выступление, которое в первую очередь призвано произвести на них соответствующее впечатление; чувствуя на себе взгляды, индивид ведет себя иначе, чем вел бы себя в одиночестве, когда ему необходимо произвести то же самое с формальной точки зрения действие.

Само по себе применение театральной метафоры, разумеется, никаким открытием не было, поскольку она имеет весьма давнюю традицию и в социологической мысли, и в художественной литературе. Еще Шекспир писал: «Весь мир – театр. / В нем женщины, мужчины – все актеры. / У них свои есть выходы, уходы…»[977]

, а Дарендорф, подразумевая именно процесс постижения роли, мог без особого преувеличения сказать, что «‹…› шекспировская метафора превратилась здесь в основной конструктивный принцип науки об обществе»[978]. Итак, речь идет о том, что театральная метафорика была чрезвычайно расширена Гофманом, сделавшись в результате, особенно в его первой книге, чем-то большим, нежели метафорика – тем, что он сам называл перспективой, справедливо избегая более обязывающего слова «теория». Важно также, что роль в этом понимании не детерминирована позицией индивида в обществе, а в значительной мере зависит от обстоятельств, в которых она исполняется.

Однако отношение к Гофману исключительно как к «драматургу» не представляется оправданным. Театральная метафорика не играла одинаково большую роль во всех его работах, и, более того, он прямо сказал: «Весь мир – не театр, во всяком случае театр – еще не весь мир»[979]

. Однако же использование этой метафорики лучше всего показывает нам и то, какой вид фактов интересовал Гофмана, и то, каким был его стиль изложения – несравнимо более «литературный», чем было с давних пор принято в социологии.

Картина социального мира в сочинениях Гофмана не полностью ясна. Прежде всего не до конца понятно, предложил ли он новую онтологию этого мира как чего-то безгранично изменчивого (Эрпен называл социологию Гофмана гераклитовой по духу)[980] или же занимался лишь исследованием территории, которую самые влиятельные социологические теории до тех пор обходили вниманием, не оспаривая, однако, общих онтологических принципов этих теорий.

Если высказаться в пользу первой из этих возможностей, следовало бы согласиться с Гоулднером, который утверждал: «Это социальная теория, которая останавливается на эпизодическом и видит жизнь только такой, какой она протекает в узком межличностном пространстве, внеисторической и не оформленной в определенные институты, – существованием вне истории и общества, существованием, которое реализуется только при мимолетном преходящем „соприкосновении“ ‹…› образ общественной жизни у Гофмана – это не четкие социальные структуры с устоявшимися, строго очерченными границами, а скорее непроизвольно перекрученные, перекрещивающиеся, шатающиеся „леса“ декораций ‹…› Люди с этой точки зрения – акробаты и спортсмены, которые каким-то образом выпутываются из социальных структур и постепенно все больше освобождаются от стандартных для определенной культуры ролей»[981].