История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

Еще в 1802 году, при обозреніи Императором Александром дернтскаго университета, про ре кто р Паррот обратпл на себя вниманіе Государя замечательною речыо, произнесенною по случаю этого событія. Сочувствуя всему прекрасному, юный ЗІонарх ножелал видеть Ларрота у себя и поставить его в самыя близкія отношенія к своей Особе. Иаррот, исполняя волю Государя, весьма часто писаль ему, в тоне не поддапнаго, а друга, о предметах правительственных и домашних, и нолучал от него весьма искреннія — молено сказать — зудушевныя письма; a пріезжая в Петербург, ніел прямо в государев кабинет и по целым часам беседовал с Дімнератором, доверявшим ему свои государственньтя исемейныя тайны. В то время, когда гроза монарпіаго негодованія готовилась разразиться над Снеранеким, Парро г, проведя несколько дней в Петербург!), и собравшись ехать обратно в Дерпт, носетил Государя в последній раз, ввечеру 15 (21) марта, и услыніав от него строгій приговор Сперанскому, реіпился, на следующій день послать Монарху письмо, в котором старался отклонить его от принятаго им в пылу гнева намеренія (²

). Бот эти замечательный строки, делающія столько-же чести подданному, написавшему их, сколько и Государю, благосклонно принявшему отзыв своего друга.

„Одиннадцать часов ночи. Бокруг меня глубокая тишина. Сажусь писать моему возлюбленному, моему боготворимому Александру, с которым не хотел-бы никогда разлучаться. Уже сутки прошли со времени ндшего прощанья, но сердце влечет меня еще раз возобновить его на иисьме.... В минуту, когда Вы вчера доверили мне горькую скорбь Вашего сердца об измене Сперанскаго, я видел Вас в первом пылу страсти и, надеюсь, что теперь Вы уже далеко откинули от себя мысль разстрелять его. Не могу скрыть, что слышанное мною от Вас набрасывает на него большую тень; но в том-ли Вы расположены духа, чтобы взвесить справедливость обвиненій, а еслиб и были в силах несколько успокоиться, то Вам-ли его судить; всякая-же коммисія, наскоро для того наряженная, могла-бы состоять только из его врагов. Не забудьте, что Сперанскаго ненавидят за то, что Вы слишком его возвысили. Никто не должен стоять над министрами кроме Вас самих. Не подумайте, чтобы я хотел ему покровительствовать: я не состою с ним ни в каких сношеніях, и знаю даже, что он несколько меня ревнует к Вам. Но если-бы и предположить, что он точно виновен, чего я еще вовсе не считаю доказанным, то, все-же, определить его вину и наказаніе должен законный суд, а у Вас, в настоящую минуту, нет ни времени, ни спокойствія духа, нужных для назначенія такого суда. По моему мненію, совершенно достаточно будет удалить его из Петербурга и надсматривать за ним так, чтобы он не имел никаких средств сноситься с непріятелем. После войны всегда еще будет время выбрать судей из всего, что около Вас найдется правдивейшаго. Мои сомненія в действительной виновности Сиеранскаго подкрепляются, между прочим, и тем, что в числе второстепенных донощиков на него находится отъявленный негодяй Р уже однажды продавшій другаго своего благодетеля. Докажите умеренностію Ваших распоряженій в этом деле, что Вы не поддаетесь тем крайностям, которыя стараются Вам внушить. От находящих свой интерес следить за Вашимъ

18*

характером. не укрылась, я ого знаю, свойственная Вам черта подозрительности, и ею-то и хотят на Вас действовать. На нсе-же вероятно разсчитывают и ненріятели Снеранскаго, которые не нерестанут пользоваться открытою ими слабою струною Вашего характера, чтобы овладеть Вами* (³).