История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

Мы уже имели случай изложить, до какого состоянія доведен был казанскій униперситет, благодаря преобразованію, или — так называемому — обновленію его Магницким. В харьковском университет также отозвалось, хотя и гораздо слабее, задуманное в главном правленіи училищ, измененіе общей системы народнаго просвещенія : профессор Шад был выслан за границу, как последователь опасной новейшей философіи; Осиповскій, гордость университета, принужден был оставить преподаваніе в нем. Попечитель представил предположеніе о новом образованіи университета, домогаясь, чтобы ректор назначался не по избранію совета и факультетов, а по усмотренію начальства, из чиновников сведущих в науках и опытных по службе, или из профессоров, кои, в таком случае, лишались бы-права читать лекціи; на местоже деканов он предлагал непременных советников, также назначаемых начальством. Ученый комитет, изменив проскт попечителя, признал необходимость избирать ректора, по прежнему, из

профессоров ; но самый выбор предоставил попечителю, а не совету, и одобрил замену деканов непременными чиновниками (^1!

).

С.-петербургскій университет подвергся разгрому в самом начале своего сіществованія. Составленіе устава для новаго университета затянулось, по разногласію лиц, участвовавших в этом деле. Чтобы дать университету правильный ход, главное правленіе училищ, по представленію исправлявшаго должность попечителя Рунича, в заседаніи 17 сентября 1821 года, постановило: ввести временно в действіе по петербургскому университету и округу инструкціи, утвержденныя для директора и ректора казанскаго университета (^|2).

С самаго открытія университета в Петербурге, 14-го февраля 1819 года, он считал в среде свой многих лиц, составивших себе почетное имя своими сиеденіями и полезными трудами: попечителем был филолог Уваров; в числе профессоров находились: ректор университета, бывшій профессор политических наук в педагогическом институте, Балугьянскій; преподаватель богословія, замечательный знаток еврейскаго языка, Павскій; профессор философіи—Лодій; исторіи философіи—Галич; всеобщей исторіи—Раупах; географіи—Зябловскій; статистики—Герман; астрономіи—Вишневскій. К сожаленію, иедагогическій института с переменою названія не преобразовался в университет, и лишась прежняго порядка в управленіи, подвергся крайнему разстройству: введеніе столь-же строгих, сколько и мелочных инструкцій, по примеру казанскаго университета, не поправило дела, испорченнаго в начале, a прееледованіе профессоров, отличавшихся глубокими сведеніями и любовью к науке, поставило вновь открытый университет на край ги-

бели. Первоначальный состав петербургскаго университета и направленіе читаемых в нем курсов напоминали университеты первых годов царствованія Александра, когда в самой государственной администраціи преобладали либеральный начала. В философских науках служили основаніем идеи Шеллинга, с которыми знакомил своих слушателей и русское общество профессор Галич. Заметим, что он при том действовал с большею осторожностью, не усвоивая крайних выводов Шеллинга и отзываясь с сочувствіем о Якоби, заменившем пытливую философію верою в откровеніе и утверждавшем, что источник всего существующаго не природа и не разумный дух человека, а Бог, коего бытіе столь-же мало нуждается в доказательстве, сколько и бытіе человека. Но признавая философ! ю нужною для утвержденія христіанских верованій, допуская, что сомненіе необходимо для развитія философіи и что изследованіе заблужденій самонадеяннаго ума есть вернейшій способ к утвержденію откровенных истин, Галич подал повод к обвиненію его „исторіи философских систем» и его самаго в неверіи. Подобным образом Арсеньев и наставник его Герман, преподавая статистику по Шлецеру, подверглись преследованію за то, что не ограничиваясь одними фактическими показаніями, цифрами, допускали критическій разбор и оценку фактов, касаясь вопросов: об ассигнаціях—при обозреніи монетной системы в Россіи; о крепостном праве—по поводу большей или меньшей производительности труда, и проч. При разсмотреніи государственнаго управленія. в книге Арсеньева, было сказано: „Судьи и подчиненные чиновники в Россіи руководствуются в производстве и решеніи дел разными древними законами и многими ука-

зами. Старых и новых указов и учрежденій считается более семидесяти тысяч. Многіе из последовавших противоречат и даже отвергают предшествовавшіе. Люди, опытностію, или прилежным чтеніем, пріобревшіе познаніе в законах, одни имеют силу вязать и решить, и хорошо, еслиб суд их был праведен; но, к сожаленію, знающіе стряпчіе, руководимые не безпристрастіем, а лихоимством, часто разрешают виновных и запутывают невинных, но неопытных, в сетях ложнаго толкованія законов», и т. д. Вместе с статистикою Арееньева подверглись обвиненію и лекщи наставника его Германа; а также осуждали профессора всеобщей исторіи Payuaxa, за то, что он выводил происхожденіе еврейской и христіанской религіи вз языческих верованій, и будтобы внушал своим слушателям понятія ведущія к атеизму и матеріализму.