История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

«Иду под Баку с тем, что буде ваше высокостепенство не сдадите мне крепости Бакинской на те условия, которые прислал вам генерал-майор Завалишин с острова Сары, то или умереть под стенами оной крепости, или взять таким образом, как и Елисаветпольскую, что называлась Ганжою[666].

Приняв твердое намерение оное исполнить, я не скрываю его от вашего высокостепенства, а открываю его во всей наготе, прибавя в тому, что буде допустите вы меня до Баку, тогда уже условие, генерал-майором Завалишиным вам присланное, не может быть в действии, и тогда иной сдачи крепости быть не может, как на воле победителей и сильных или взятие штурмом. Не подумайте, однако ж, что я говорю сие, стращая только по персидскому обычаю; напротив, я надеюсь, что в три года моего здесь пребывания ваше высокостепенство наслышались, что я всегда слово свое исполнял. Так я предсказывал Джевад-хану, что возьму Ганжу, и сделал то; последуйте моему совету, заключите контракт с генерал-майором Завалишиным, впустите русский гарнизон в Баку и вышлите ко мне с известием навстречу, тогда я вас уверяю, что счастие ваше совершенно будет.

Вы узрите, что я знакомых своих не забываю, в противном же случае, уверяю, что Шейх-Али-хан мерзкий вас и ваше семейство вводит в вечную пагубу. Наконец, прошу Бога, чтобы он вас наставил на путь истинный».

Итак, знакомство мое с вами налагает на меня обязанность предупредить вас в пагубе, в которую вы вовлекаете себя, делаясь преслушным священной воле его императорского величества, всемилостивейшего моего и великого государя государей императора; пощадите себя и свое семейство, прошу вас по прежнему знакомству, избегайте жребия Джевад-хана, а после все дело исправиться может, и вы усердием, доказанным на деле, приобретете новые выгоды от милосердого и всемилостивейшего монарха, лишь допустя меня до Баку».

Неисполнение Мустафа-ханом Ширванским условия о немедленном возвращении карабагских семей и позднее доставление им по обязательству провианта для отряда задержало на некоторое время движение к Баку отряда князя Цицианова. Мустафа, не исполняя трактата, давал советы главнокомандующему, как поступить с бакинским ханом. «Не Мустафе-хану меня учить, – писал князь Цицианов хану Ширванскому[667]

, – что мне нужно делать и чего не нужно; я знаю сам, что я делаю, и то, что вам кажется ненужным, я считаю за необходимое. Учить вы можете своих беков, а не меня».

Чрезвычайно трудный перевал через Шемахинские горы при бескормице, беспрестанных снегах, сменяющихся дождем, замедляли движение, и отряд пришел под Баку 30 января 1806 года, расположившись лагерем при урочище Нахар-Булах. Оттуда Цицианов послал 300 человек на помощь генералу Завалишину, предписав ему укрепиться против Баку [668].

2 февраля Завалишин соединился с отрядом князя Цицианова, имея под ружьем только 486 человек и 4 полевых орудия. Отряд Завалишина стал на левом фланге расположения князя Цицианова, занял высоту, лежащую против Кубинских ворот города. Вьюга и метель встретили русские войска под Баку[669].

Явившись под стенами крепости, главнокомандующий снова призывал Хусейн-Кули-хана к раскаянию и требовал от него безусловной сдачи.

«Письмо вашего высокостепенства я получил и, к сожалению моему, вижу, что переписка наша ни к чему окончательному нас не ведет, для того что ваше высокостепенство на главнейшее содержание моего письма, то есть сдаете ли вы на мою совесть крепость или нет? не отвечаете ни слова, а я призван затем, чтобы взять город. Ничего же не заключающие в себе ваши извинения в письме для меня не нужны, и я в последний раз требую от вашего высокостепенства дать мне решительный ответ на главное мое требование: сдаете ли вы город на совесть мою или нет?

Хотя главнокомандующий и предоставлял хану предложить свои условия, но предупреждал его, что Баку, как портовый город, не может быть без российского гарнизона; что потому же самому невозможно оставить в руках хана тамошний доход и, наконец, что Россия не может терпеть притеснения купечества, и для большей верности хана требует старшего сына в аманаты.

Вот четыре главнейшие пункта, на кои буде вы согласиться не можете, то лучше всего прекратить переписку и положиться на вашу храбрость и ваших поданных при обороне города, а я буду делать, что мне должно, и тогда увидим, как Богу распоряжать угодно будет. Впрочем, воля ваша; с сим письмом отправляю к вашему высокостепенству Нарвского драгунского полка подполковника и первого грузинского князя Элизбара Эристова-Ксанского и жду ответа завтрашний день поутру».

В ответ на это последнее требование Хусейн-Кули-хан написал, что сдает Бакинскую крепость на дискрецию (то есть на совесть или волю главнокомандующего) и повергает себя со всем своим владением и народом в вечное подданство Всероссийской империи. При этом Хусейн изъявлял надежду, что государь, приняв во внимание заслуги, оказанные им в бытность русских войск в Баку 1796 года, не лишит его ханства и оставит при прежних его выгодах[670].