История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

Цицианов отвечал, что государь дарует ему управление Бакинским ханством на следующих условиях. 1) Отправление веры во всем ханстве и для всех остается совершенно свободным. 2) Управление ханством навсегда предоставляется Хусейну и его роду, с тем чтобы кротость, милосердие и человеколюбие были основаниями оного. 3) Суд и расправа предоставляются владетелю, за исключением уголовных преступлений, в суждении которых будет участвовать комендант бакинского гарнизона. 4) Доходы с ханства, за исключением таможенных сборов, предоставляются в пользу хана. 5) Отпуск соли и нефти, в количестве, необходимом собственно только для употребления войск в Закавказском крае, производить безденежно по билетам за подписью главнокомандующих Грузиею. 6) Для бакинского гарнизона отвести в окружных деревнях удобные квартиры. 7) По обычаю азиатскому, сверх присяги в залог верности, хан обязан выдать сына своего в аманаты. 8) Как хан состоит под непосредственным начальством главнокомандующего краем, то безмолвное повиновение приказаниям его, или кому от него поручено будет на письме, «есть безотговорочная должность хана». И наконец: 9) Измена присяги подвергает его неизбежному отрешению от ханства[671].

К этому князь Цицианов присоединил письмо следующего содержания: «Любезный Хусейн-Кули-хан! Написав к вам письмо в лице русского генерала, долгом считаю, по старому знакомству, писать сие как брату и другу. Поелику вы мне предаетесь в мою волю, то уверяю вас Всемогущим Богом, в которого верую, что не токмо не оставлю вас, как вы в письме своем изъяснили, но выгоды собственные ваши и ваших подданных буду наблюдать точно как мои, зная, что милосердие всемилостивейшего государя и ангелоподобного императора беспредельно. Все старое забудем и останемся на вечные времена друзьями, с каковым расположением остаюсь душою и сердцем вам доброжелательным»[672].

Хусейн-Кули-хан отвечал: «Письмо вашего сиятельства, в котором изволили предложить мне для исполнения некоторые пункты, я получил чрез почтенного князя Элизбара Эрнстова, и отправляю к вашему сиятельству почтенного чиновника моего Абдул-Хусейн-бека, который на письмо ваше доложит вашему сиятельству мой ответ и которого слова будут точные мои слова».

Абдул-Хусейн-бек объявил Цицианову, что хан его с покорностью приемлет все милости государя и на другой день передаст ключи крепости чрез почтенных обывателей бакинских.

Князь Цицианов, поутру 8 февраля, в сопровождении караула из 200 человек 16-го егерского полка, под начальством подполковника Асеева, назначенного для занятия Баку, приблизился к колодцу, отстоящему в полуверсте от крепостных стен. Утро было холодное, но ясное. В 10 часов утра главноуправляющий, в сопровождении генералов Завалишина и Гурьева, пошел к колодцу. Бакинские старшины подали ему хлеб-соль и ключи, извиняясь, что ключи не серебряные, которых не успели сделать. Ссылаясь на то, что хан не приготовился к приему, старшины просили отложить свидание до другого дня. Князь Цицианов отклонил эту просьбу.

– Я вышел не для того, чтобы возвращаться, – проговорил он, – а если и сделаю это, то в другой раз приду уже с лестницами.

Для объявления хану последних слов главнокомандующий отправил в город князя Эрнстова[673], который возвратился вместе со старшинами, просившими главнокомандующего лично успокоить их хана в том, что он будет прощен за оказанное им сопротивление. Князь Цицианов согласился видеться с Хусейн-Кули-ханом и возвратил старшинам ключи от крепости с тем, чтобы сам владелец вручил их ему.

В сопровождении нескольких человек своей свиты хан выехал из крепости, встретился с князем Цициановым как старый знакомый и передал ему ключи города. После взаимных объятий Хусейн-Кули-хан предложил главнокомандующему сесть на намед, или войлок. Перед ними стояли два персиянина, а позади Ибрагим-бек, приближенный хана. В знак почета, по азиатскому обычаю, Хусейн передал князю Цицианову кальян, и когда тот взял в рот ней-пичь (конец кальяна), то, по заранее сделанному условию, Ибрагим-бек выстрелил ему в затылок, а вслед за тем другим выстрелом был убит и князь Эристов, сопровождавший главнокомандующего. Отрезавши голову князю Цицианову, Ибрагим-бек ускакал в город, а оттуда отправился к Аббас-Мирзе в Тавриз, за что и получил от наследника персидского престола звание хана. В день приезда Ибрагим-бека Тавриз был иллюминован.

Вслед за убийством князя Цицианова с крепостных стен был открыт огонь по нашему отряду, стоявшему у колодца. Войска отступили, не успевши выручить тело своего главнокомандующего. Оно было зарыто у ворот крепости, где долгое время виднелась могила грозного русского инспектора

[674].

Впоследствии армяне скрыли тело в засмоленном гробе, и оно оставалось до 1808 года непогребенным в церкви Аствадц-Задзна.

Только через шесть лет после смерти князя Павла Дмитриевича главнокомандующий на Кавказе маркиз Паулуччи перенес тело его в Тифлис и положил в Сионском соборе, где и был воздвигнут памятник с надписью на русском и грузинском языках: