История знаменитых цитат

Автор романа сознательно избегал вымышленных реалий и терминов, но «момент истины», как я полагаю, был исключением. Едва ли это выражение действительно существовало в языке контрразведки в 1944 году; Богомолову оно понадобилось как сквозная метафора, проходящая через весь роман.

Богомоловский «момент истины», вероятно, возник в результате контаминации хемингуэевского «момента истины» с более ранним выражением «час правды», означавшим время, когда правда выходит наружу. Например: «Слушай, шах! Час правды настал!» (Влас Дорошевич, «Человек правды (Персидская сказка)», 1902).

В 1992 году «Моментом истины» была названа телепередача, в которой ведущий Андрей Караулов беседовал с каким-либо известным лицом на «острые» темы. Здесь «момент истины» означал уже почти то же самое, что «час правды».

Мопассан и Эйфелева башня

В 1970-е годы в телепередаче «Что, где, когда» знатокам был задан вопрос:

– Французский писатель Ги де Мопассан очень не любил Эйфелеву башню, но тем не менее постоянно там обедал в ресторане на первом уровне башни. Почему? Как это объяснял писатель?

Ответ:

– Потому что это единственное место в Париже, откуда ее не видно.

«Что, где, когда» смотрела вся страна, и этот вопрос запомнили многие. Он и поныне регулярно встречается в конкурсах эрудитов.

Но откуда известны эти слова?

В книге Франсуа Денё «Зеркальце французской цивилизации» (1938) приведен диалог:

– Вы говорите, что не любите Эйфелеву башню, а между тем всегда обедаете здесь! – заметил один приятель другому, который обедал в ресторане на первом уровне башни.

– Верно, я всегда обедаю здесь, потому что это единственное место, откуда я не вижу этого ужасного сооружения!

После Второй мировой войны этот ответ стали приписывать Мопассану.

Однако впервые эта байка, вероятно, появилась в Англии. 15 декабря 1932 года мир отмечал столетие Гюстава Эйфеля. По этому поводу в газете «Liverpool Post» появилась заметка, перепечатанная многими другими газетами. Речь в ней шла об Уильяме Моррисе (1834–1896). Этот писатель, художник-дизайнер и теоретик искусства был одной из главных фигур движения прерафаэлитов. Вот что писала «Liverpool Post»:

Во время своего последнего пребывания в Париже он [Моррис] проводил много времени в ресторане Эйфелевой башни. Здесь он завтракал, обедал и ужинал, и здесь же писал.

– Должно быть, ты очень впечатлен этой башней, – заметил его приятель.

– Впечатлен! – воскликнул Моррис. – Я сижу здесь лишь потому, что это единственное место в Париже, откуда не видно этой уродины.

И все же легенда о Мопассане и Эйфелевой башне родилась не на пустом месте. Вспомним чеховскую «Чайку», где Треплев бежит от театральной рутины, «как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью».

Эйфелева башня была построена для Парижской всемирной выставки 1889 года, а в 1890 году вышла в свет книга путевых очерков Мопассана «Бродячая жизнь». В главе «Усталость» Мопассан говорит:

«Я покинул Париж и даже Францию, потому что Эйфелева башня чересчур мне надоела.

Она не только видна отовсюду, но вообще попадается вам на каждом шагу: она сделана из всех возможных материалов и преследует вас из всех витрин, как неотвязный, мучительный кошмар». (Перевод Г. Рачинского.)

На Эйфелевой башне два ресторана: один на первом уровне (высота 58 м), другой на втором (высота 124 м). И Мопассану действительно случалось там обедать. Но вот что он пишет об этом в «Бродячей жизни»: