Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1

В скульптуре, так же как и в живописи, обновлять можно, только отыскивая стиль движения, то есть делая систематическим и определённым как синтез то, что импрессионизм давал фрагментарно, случайно и, следовательно, аналитически. Эта систематизация вибраций света и соприкосновения планов породит футуристскую скульптуру: её характер будет архитектонический не только с точки зрения конструкции масс, но также и потому, что скульптурная глыба будет содержать архитектонические элементы.

Естественно мы дадим скульптуру окружающей среды.

Футуристская скульптурная композиция будет содержать в себе чудесные математические и геометрические элементы современных предметов. Эти предметы не будут помещаться подле статуи, как объяснительные атрибуты или обособленные декоративные элементы, но, следуя законам новой концепции гармоний, они будут внедрены в мускульные линии тела. Мы увидим, например, что колесо мотора выходит из подмышки механика, линия стола разрезает голову читающего человека, а книга делит ему на части желудок веером своих режущих страниц.

Согласно ходячей традиции скульптуры, форма статуи отчётливо вырезается на атмосферном фоне среды, в которой она стоит. Футуристская живопись преодолела эту концепцию ритмической непрерывности линий фигуры и её абсолютной изолированности, без соприкосновения с фоном и с невидимым облекающим пространством. «Футуристская поэзия, – говорит поэт Маринетти, – уничтожив традиционную просодию и создав свободный стих, упраздняет ныне синтаксис и латинский период. Футуристская поэзия есть непрерывный спонтанный поток аналогий, из которых каждая резюмирована интуитивно в своём главном существительном. Отсюда беспроволочное воображение и слова на свободе»⁶

. Футуристская музыка Балиллы Прателлы уничтожает хронометрическую тиранию ритма⁷.

Почему же скульптура должна оставаться опутанной законами, утратившими всякий смысл существования? Разобьём же их смело и провозгласим полное упразднение законченной линии и замкнутой статуи. Откроем фигуру как окошко и заключим в неё среду, в которой она живёт. Провозгласим, что среда должна составлять часть пластической глыбы как специального мира, управляемого своими собственными законами. Провозгласим, что тротуар может вскарабкаться на ваш стол, что ваша голова может перейти улицу и что в то же время ваша домашняя лампа может развесить от одного дома до другого громадную паутину своих меловых лучей.

Провозгласим, что весь внешний мир должен бросаться на нас, амальгамируясь с нами, создавая гармонию, которая будет управляться только творческой интуицией. Так как нога, рука или какой-либо предмет имеют значение только одного из элементов пластического ритма, то они легко могут быть устранены в футуристской скульптуре, не ради подражания греческому или римскому фрагменту, но ради повиновения гармонии, которую скульптор желает создать. Скульптурное целое, так же как картина, может походить только на себя самого, так как человеческая фигура и предметы должны жить в искусстве вне и наперекор всякой физиономической логике.

Фигура может иметь одетую руку, а всё остальное тело нагое. Различные линии вазы с цветами могут продолжаться, смешиваться с линиями шляпы и шеи.

Прозрачные плоскости стекла или целлулоида, металлические пластинки, проволоки, внешние и внутренние электрические освещения могут указать планы, тенденции, тона и полутона новой реальности.

Точно так же новая интуитивная окраска белым, серым и чёрным может увеличивать эмоциональную силу плоскостей, тогда как цветная плоскость может резко подчеркнуть абстрактную силу пластической ценности.

То, что мы сказали о линиях-силах в живописи (Предисловие-манифест к каталогу Первой Футуристской Выставки в Париже/ прилагается равным образом к скульптуре. В самом деле, мы дадим жизнь статической мускульной линии, сливая её с динамической. Это будет почти всегда прямая линия, единственная линия, соответствующая внутренней простоте синтеза, который мы противопоставляем барочной внешности анализа.

Прямая линия, однако, не увлечёт нас к подражанию египтянам, примитивам и дикарям, следуя нелепому примеру некоторых современных скульпторов, которые старались таким образом избавиться от греческого влияния. Наша прямая линия будет живой и трепещущей; она будет удовлетворять требованиям бесчисленных выражений материи, а её основная и нагая суровость выразит суровость стали, характеризующую линии современного машинизма.