3. Идеальная поэзия, о которой я мечтаю и которая должна представлять непрерывную серию вторых членов аналогий, не имеет ничего общего с аллегорией. В самом деле, аллегория есть серия вторых членов многих аналогий, связанных
Я же, напротив, предполагаю давать алогическую серию, не объяснительную, но интуитивную, вторые члены многочисленных аналогий, совершенно освободившиеся и противоположные друг другу.
4. Все даровитые стилисты легко могли констатировать, что наречие есть не только неизменяющееся слово, изменяющее глагол, прилагательное или другое наречие, но и музыкальный аграф, связывающий различные звуки периода.
5. Я считаю необходимым упразднить прилагательное и наречие потому, что они бывают одновременно и поочерёдно пёстрыми фестонами, нюансированными драпировками, пьедесталами, сторожами и перилами старого традиционного периода.
Благодаря умелому употреблению прилагательного и наречия достигают мелодического и монотонного колыхания фразы, её вопросительного и заострённого подъёма и её спокойного и постепенного, как у волны на взморье, падения. Со всегда одинаковым волнением душа задерживает дыхание, слегка дрожит, молит покоя и наконец свободно переводит дух, когда поток слов падает с пунктуацией голышей и финальным эхо.
Прилагательное и наречие выполняют тройную функцию, объяснительную, декоративную и музыкальную, посредством которой они указывают важный или лёгкий, медленный или быстрый ход существительного, которое движется в фразе. Они играют роль, по очереди, тросточек или костылей существительного. Их длина и вес регулируют шаг стиля, который всегда по необходимости находится под опекой, и мешают ему воспроизводить полёт воображения.
Описывая, например: «Молодая и прекрасная женщина быстро идёт по мраморным плитам», традиционный дух торопится объяснить, что эта женщина молода и прекрасна, хотя интуиция даёт просто прекрасное движение. Затем традиционный дух объявляет, что женщина идёт. Потом он объяснит, что она идёт быстро по мраморным плитам.
Этот чисто объяснительный приём, лишённый непредвиденности, навязанный заранее всем арабескам, зигзагам и толчкам мысли, не имеет больше смысла. Следовательно, можно считать почти достоверным, что ошибки не будет, если поступать совершенно наоборот.
Нельзя отрицать, что, упраздняя прилагательное и наречие, существительному вернут его существенную, целостную и типическую ценность.
Я, впрочем, питаю абсолютное доверие к чувству отвращения, которое испытываю при виде существительного, плетущегося с прилагательным в виде шлейфа или пуделя. Этот последний ведётся иногда на цепочке с помощью изящного наречия. Иногда существительное несёт перед собою прилагательное, а за собою наречие, как две панкарты человека-объявления. Невыносимые зрелища!
6. Вот почему я прибегаю к абстрактной сухости математических знаков, служащих для того, чтобы передавать количество, резюмируя все объяснения без наполнений, и избегая опасной мании тратить время во всех углах фразы на мелочную работу медальера, ювелира или лакировщика ботинок.
7. Слова, освобождённые от знаков препинания, будут озарять друг друга, скрещивать свои различные магнетизмы, следуя непрерывному динамизму мысли. Белый промежуток, более или менее длинный, укажет читателю более или менее продолжительный покой или сон интуиции. Прописные буквы укажут читателю слова, которые синтезируют преобладающую аналогию.
8. Уничтожение традиционного периода7
, упразднение прилагательного, наречия и знаков препинания необходимо повлекут за собой упадок слишком пресловутой гармонии стиля, так что футуристский поэт сможет, наконец, утилизировать все звукоподражания, даже самые какофонические, воспроизводящие бесчисленные шумы движущейся материи.Все эти эластические интуиции, посредством которых я дополняю мой Технический манифест футуристской литературы, расцвели последовательно в моём мозгу, создавая моё новое футуристское творение, наиболее многозначительные фрагменты которого я предоставляю здесь:
БИТВА
ВЕС + ЗАПАХ8